Шестьдесят рассказов

Буццати Дино

— Хи-хи-хи! — Юный Макс залился злобным смехом. — Фто правда, то правда, мы такие маценькие. Бофе мой, какие мы цтали крохотные!

— Вы хотите знать, господин Консонни, — невозмутимо продолжал профессор, — что я смогу с ним сделать, если, положим, его найду?

— Совершенно верно, именно это я и хотел… — улыбнулся Стефано.

Неожиданно стало тихо. Вся улица была объята тишиной. Ничего не понимая, Консонни с трепетом ждал ответа.

— Гм, гм! — откашлялся Петерконди, прочищая горло. —

Итак, вы спрашиваете… Ну что ж, во-первых, мы могли бы напугать его. Для человека с чистой совестью, вроде вас, это совсем не страшно. Но для него… Вы не думаете, господин Консонни, что ему стало бы весьма не по себе, услышь он мой голос?

— Да-а, пожалуй… — Стефано не удержался и хохотнул. — Возможно, ему стало бы немного не по себе.

— Вот именно. А потом…

— А пото-о-ом… — поддразнил нараспев Макс. — Потом мы могли бы попредсказывать.

— Как это «попредсказывать»? — не понял Стефано. — И в чем заключаются ваши предсказания?

— Макс имеет в виду, что мы могли бы предсказать будущее этому головорезу. Сыграть с ним злую шутку.

— А что, если его ждет прекрасное будущее? — возразил Стефано, закуривая. — Надеюсь, дым не очень вам мешает, господа? — добавил он с легким поклоном.

— Это вряд ли, — ответил Петерконди, пропустив мимо ушей замечание про дым. — Прекрасное будущее не ждет никого. Человеку достаточно знать, когда именно он умрет, чтобы весь остаток жизни был отравлен этим знанием. Поверьте мне, господин Консонни.

— Ну что ж, профессор, вам виднее… Вы не находите, что стало холодно? Хорошо бы пройтись.

И он зашагал вперед, помахивая рукой около правого уха, чтобы отогнать назойливого Макса.

— Хи-хи-хи! — завизжал тот. — Дядя, да цкафыте ему, пуцть не цекотица!

Стефано прошел шагов двадцать. Где-то очень далеко прогромыхал трамвай.

— Ну, так что вы скажете? — спросил у него над левым ухом Петерконди, и Консонни вздрогнул.

— Ах да, конечно… Даже не знаю, чем вам помочь… Могу разве что дать вам несколько полезных советов…

— Хи-хи-хи! — Макс снова зашелся визгливым смехом, на этот раз прямо до колик. — Ты цлыфыф, дядя, нецколько полецных цоветов! Во дает!

— Да прекратите вы наконец?! — вскипел вдруг Консонни и даже остановился.

— Хи-хи… — уже тихо хихикнул Макс. — Процтите меня, цударь. А фто у вац в этом пакетике? Цкафыте, фто у вац там!

Стефано молчал.

— А-а, там, наверно, пирофные! — протянул Макс. — Оцень похофе на пирофные.

Стефано продолжал молчать. Подумав немного, он насмешливо обратился к хирургу:

— Простите, профессор, а что, вы не могли придумать себе более интересного занятия на эти двадцать четыре часа? На вашем месте я бы знал, чем себя развлечь.

— И как бы вы себя развлекли?

— Ну, к примеру, тут всякие

крали целый день прохаживаются. Что вам стоит, таким фитюлькам, забраться к одной из них под юбку? Вот это я понимаю!

— Видите ли, в чем дело, — совершенно серьезно принялся объяснять Петерконди, — иные склонности нам уже… Короче говоря, нас это больше не интересует. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Ах вот оно что! — расхохотался Консонни. — Да к тому же красотка вдруг возьмет да и пукнет. Вы представляете, профессор, какой полет вам придется совершить? Подумать только!

Он схватился за живот, корчась от смеха. К его веселью присоединился Макс, хихикая, визжа и икая.

— Это уф тошно! Мы такие крофки!

Петерконди как ни в чем не бывало вернулся к прерванному разговору:

— Вы только что сказали, господин Консонни, что готовы дать мне несколько полезных советов… Я был бы вам очень признателен. Время, знаете ли, поджимает…

— Да-да, конечно, — встрепенулся Стефано, — можно было бы попробовать даже… Но только вот так, стоя… Я в прекрасных отношениях с полицией, но…

— Хи-хи! — никак не унимался Макс. — Мы маценькие, мы крофецные… Мы мофем предцказывать будуфее…

Консонни посмотрел на часы. Без двадцати пяти одиннадцать. Унести бы только ноги, а через полтора часа эти чертовы болячки сами улетучатся.

— Дядя, погляди-ка, — по-прежнему насмешливо и задиристо заметил Макс, — фто это у гоцподина Концонни на ноцу?

— Да, в самом деле, — заинтересовался Петерконди. — Я как-то сразу не приметил. Покажите-ка… Мда, туту вас красное пятнышко. Вообще-то говоря, хорошего мало…

— То есть… Что вы хотите…

— Вот что, господин Консонни, — перебил Петерконди, — это пятнышко, честно признаюсь, мне не нравится, но я не намерен… Скажите, а дотрагиваться до него не больно?

— Где, тут? — сказал Стефано, осторожно касаясь носа указательным пальцем.

— Ну так что, больно? — снова спросил Петерконди. — Вы не заметили, давно это у вас?

— Какая разница? — пробурчал Стефано, теряя весь свой апломб. — Месяца два уж, наверно…

— Превосходно, — заключил Петерконди с профессиональной уверенностью. — Значит, два месяца назад у вас это пятнышко уже было. Любопытно…

— Ну так что же? Что из этого?

— Это в корне меняет дело, милостивый государь. — Голос профессора звучал так тихо, что Консонни пришлось наклонить голову, чтобы расслышать. — Если бы я знал это прежде, то не стал бы утруждаться.

Стефано даже остановился. Он снова потрогал пятнышко на крыле носа и робко спросил:

— Так что же все-таки это значит?

— А вы не понимаете? — отозвался профессор. — Да ведь между нами нет никакой разницы.

— Между кем нет разницы?