Шестьдесят рассказов
Шрифт:
– И что тогда?
– Он начинает жить с этой, со второй. Она очень милая.
– И что потом?
– Она от него уходит.
– И это все?
– Он показан на запруженной людьми улице. Удаляется от камеры. Фигура становится все меньше, меньше и меньше, пока не сливается с толпой. Это было очень хорошее кино. Мне оно понравилось. Хотя то, про парня, качавшегося на лианах, понравилось мне чуть побольше, пожалуй. Ну так что? Воруем ребенка?
– Я не знаю.
– Мы можем сперва пощекотать этого мелкого ублюдка,
– Кормить его эклерами и бабл-гамом.
– Рассказывать ему истории, вешать ему лапшу на уши.
– Цыгане воруют детей.
– Верно.
– Цыгане воруют детей каждый божий день.
– Это каждый знает.
– Не слышал, чтобы их за это судили.
– Ушлые цыгане. Фиг поймаешь.
– Интересно только, что они делают с этими детьми?
– Учат их цыганским ремеслам. Разбавлять вино, перекрашивать лошадей, подстригать сны.
– Взвизги цыганской скрипки в свете цыганского костра.
– Деконструируют сны, как никто. Хочешь понять - иди к цыганке.
– Ты общался когда-нибудь с цыганами?
– Ну, не с такими, не с настоящими цыганами. Они общаются только друг с другом. Но если говорить о цыганистой…
– Под кибиткой. В густой, душистой траве.
– Если говорить о цыганистой личности, свободной инеобузданной, рычащей икусачей…
– Я имел в виду настоящих.
– Нет.
– Тогда извини.
– Но когда я увидел грандиозную церковь, построенную Гауди в Барселоне, грандиозную Саграда Фами- лья, грандиозный призрак собора или, вернее, грандиозный скелет собора, вот тогда я понял, особенно увидев в подвальной мастерской чертежи и макеты тех частей этого грандиозного собора, которые еще не построены, а может и никогда не будут построены, прикрытые пластиком чертежи на стенах мастерской и макеты на козлах посреди мастерской, и мастеровых, продолжающих корпеть над великолепно выполненными чертежами и белыми гипсовыми макетами, и рабочих на сущих башнях Барселонского Темпло Экспиаторио де ла Саграда Фа- милья, рабочих на и между сущих башен и стен Барсе- донского Темпло Экспиаторио де ла Саграда Фамилья, поразительно немногочисленных рабочих, которые все еще работают и будутработать Бог знает еще сколько десятилетий, если удастся собрать деньги, мы опустили пожертвование в пластиковый ящичек, поразительно немногочисленных, но беззаветно преданных рабочих, которые все еще работают, черпая силы в пламенном вдохновении Антонио Гауди, каталонского архитектора, причисляемого многими к лику святых,- увидев все это, я вдруг осознал то, чего не осознавал прежде, чего не замечал все эти долгие годы, осознал, что не только лучше меньше, да лучше, но и лучше больше, да лучше.Ошеломленный этим этическим королларием, я упал в обморок.
– Что такое этический королларий?
– Больше.
– Когда с тобой приключился обморок, ты
– Я упал вверх,глядя снизу на сущие башни Саграда Фамилья. Головокружение от высоты - в отличие от обычного «головокружения от высоты», являющегося, по сути, головокружением от глубины.
– Однако Гауди творил in nomine Domini.Лично мне не кажется, что здесь применим этот, как ты выражаешься, этический королларий.
– Подводит идейную основу под стяжательство.
– У меня убогая жизнь. Не плохая, просто не насыщенная.
– Что ж, я умею думать, ведь верно? Это ведь я подумал о борделе, так ведь?
– Убого, это была очень убогая идея, этот парень думает о соборе, а ты о борделе, да? С чем вас и поздравляем. Ты понимаешь, о чем я?
– А я предложил его украсть, ребенка. Найти прилично выглядящий экземпляр и украсть, это далеко не худшая идея, какую я слышал.
– Далеко не худшая.
– А когда он достигнет возраста сексуальной доступности, мы скажем ему повременить.
– Вот так я ей и сказал.
– И я своей, я ей тоже так сказал. Сказал повременить.
– Ты сказал ей повременить?
– Вот так я ей и сказал.
– И как она это восприняла?
– Она сидела и молча слушала, как я говорю ей повременить.
– Я тоже сказал своей повременить.
– И как она реагировала?
– Сидела, вот и все.
– И ты думаешь, она временит?
– Откуда мне знать?
– Некоторые думают, что шестнадцать.
– Биологически это, конечно, хреново. Для них.
– Я никогда не понимал, почему эти дела настолько… настолько не в фазе. Биологический аспект с культурным.
– С культурно-психологическим.
– Очень странно быть в таком положении. Советовать кому-то повременить.
– У нее есть кто-нибудь на уме?
– Да есть там этот малец с «хондой».
– Но ты же ей не разрешаешь… Эти штуки, на них же очень опасно.
– Он дает ей шлем.
– Ты хочешь сказать, она носится по городу на заднем сиденье «хонды», крепко обхватив этого парня за живот, и ее грудь трется о его спинные мускулы? В четырнадцать лет?
– А что прикажете делать?
– Сказать ей повременить.
– Слава Богу, что хоть не «Харлей».
– Как его зовут?
– Хуан.
– О.
– А как с твоей?
– Моя встречается с целой кучей кандидатов. Все кандидаты мне представлены. Вожаком этой, я бы сказал, стаи является этот самый Клод.
– Его зовут Клод?
– Он в этом не виноват.
– Есть одна вещь, один маленький момент, с которым мы, как мне кажется, имеем право себя поздравить. Мы дали им простые имена.
– Простые, но красивые.
– Знаете, что я тут недавно встретил? Яхне. Я-х-н-е.
– Шутишь.
– Ни в коем разе. Я-х-н-е.