Шестеро смелых и сокровища пиратов

Устинова Анна Вячеславовна

Тот день, когда произошло несчастье, навсегда врезался в память. Особенно несколько последних минут, предшествовавших катастрофе. Яркие, пронзительные мгновения. Будто кадры из фильма, где Данила видел себя словно со стороны.

Он уверенно, быстро шагает по школьному двору. Верного друга Ильи рядом нет — с гриппом валяется. В дальнем углу двора стоит группа ребят — старшеклассников. Обступили кого — то и отвратительно гогочут. Смех жизнерадостных неандертальцев. Впрочем, это их дело.

Одна из широких спин подалась чуть сторону. Теперь

можно увидеть, что происходит. У Данилы темнеет в глазах. В центре круга — рыдающая Лиза и Марфа. Марфа не плачет. Лицо ее побелело от ужаса, но она, упрямо закусив губу, цепко прижимает к груди рюкзак, в то время как Лиза из своего уже что — то вытаскивает.

«Эти гады их грабят!» — пронеслось в голове у Данилы.

Кровь бросилась ему в голову. Он не задумался ни на мгновение. Ни о том, что противники старше его и крупнее, ни что их много, а он один, и гораздо разумнее позвать кого-нибудь на помощь.

Данила ринулся в бой на защиту сестры и ее подруги.

— Что вы к малышам пристали! — завопил он, с разбегу врезавшись в гущу обидчиков.

Противники сперва не поняли серьезности его намерений.

— Тебе — то что? Вали отсюда! — пренебрежительно отпихнул его один из них.

— Это моя сестра! — подступил к нему со сжатыми кулаками Данила.

— Нам — то какое дело. Хочешь, плати сам за нее. Выкупай. А если такой добрый, можешь выкупить и вторую.

Удар пришелся точно в глаз главарю.

— Девчонки! Бегите отсюда! — крикнул Данила.

Но те застыли на месте.

Данилу подхватили четыре руки и с силой отшвырнули в сторону, прямо на груду труб, валявшихся в глубине двора. Это было последнее, что он помнил. Дальше — жгучая боль и темнота. Когда мальчик пришел в себя, оказалось, что ноги двигаться перестали и встать самостоятельно он не может.

Те, кто его искалечил, потом явились под предводительством своей классной руководительницы к Даниле в больницу, извинялись, мол, они не хотели такого, случайно вышло. Увы, ногам от их покаянных речей лучше не стало. И две операции тоже не помогли.

Врачи, правда, обнадеживали: положительная динамика наблюдается, есть у Данилы шанс когда-нибудь встать на ноги. Вопрос оставался: когда? И сколько Даниле еще придется выдержать операций? Ответа на это никто не знал.

А пока надо было продолжать жить и держать себя в форме. Чтобы, когда наконец наступит счастливый день, по возможности скорее восстановиться.

Мама с бабушкой по очереди массировали каждый день Данилины безжизненные ноги. Дедушка сконструировал специальную систему блоков и противовесов, помогавшую внуку поднимать и опускать ноги, а заодно руки и торс качать. Два часа ежеутренней изнуряющей гимнастики.

В школу Данила чаще не ходил, занимался дома. Самые трудные темы приходили и объясняли учителя, и ежедневно Илья задания приносил и относил на проверку готовые работы. Осенью и весной, когда стояла хорошая погода, Данила иногда сам приезжал на уроки. Коллективными усилиями ребята доносили его в коляске

до класса. Но такие дни были как праздники. В остальное же время он большей частью был прикован к дому, и хочешь не хочешь приходилось с этим мириться. Хотя мириться порой оказывалось совсем не легко.

Его деятельная натура восставала против неподвижности и замкнутого пространства. Ему часто снилось, как он по — прежнему бегает кроссы на физкультуре, играет в футбол, носится на велосипеде наперегонки с Ильей. Пробуждение после подобных видений было кошмарным. Жить не хотелось. Данила впадал в отчаяние. Что, если врачи ему врут и на самом деле он никогда больше не встанет на ноги? Даже хотя бы на одну. Всю жизнь в проклятой коляске? Всю жизнь от кого — то зависеть?

С годами Данила научился бороться с отчаянием, загонять его точными ударами в самый дальний, глухой уголок души. Он не имел никакого права раскисать. Ведь этим он доставлял боль не только себе, но и близким: Данила видел, какое страдание появляется в глазах у мамы. И теперь, когда подступало отчаяние, он лишь с удвоенной силой налегал на физику, химию и биологию.

Если тело не сумеет справиться с болезнью, он сам справится со своим телом! Изобретет какое-нибудь устройство, которое заставит двигаться его ноги! Но для этого надо учиться. Без знаний никуда не денешься. И чтобы достичь цели, нужны блестящие знания, гораздо глубже, чем у его здоровых сверстников…

Но куда же пропал Илья? Сто раз можно до подвала дойти и вернуться. Он их там не нашел? Или с ними и впрямь что — то случилось? Неужели трудно позвонить? Ладно, придется самому.

Полное разочарование. По телефону Илья не ответил. И Данила быстро понял почему: из Илюхиного рюкзака, оставшегося в передней, донеслись настойчивые трели.

— Балда! Забыл телефон! «Оставайся на связи! Оставайся на связи!» — передразнил Данила Илью. — Интересно, как мне теперь осуществить эту связь?

— Мр — р мяу. — В комнату степенно вошел Черчилль.

Он потерся о колесо коляски.

— Вас только здесь еще не хватало, сэр, — проворчал Данила.

— Мр — р мяу. — Кот бесцеремонно запрыгнул ему на колени.

Данила удивился. Обычно Черчилль не слишком любил сидеть у кого-нибудь на коленях. Исключение делалось лишь для Марфы. Она могла его тискать сколько угодно, до остальных же членов семьи Соколовых Черчилль попросту снисходил, не допуская по отношению к себе никакой фамильярности.

И вот нате вам — по собственной воле забрался Даниле на коленки.

— Что это мы сегодня такие ласковые и любезные? — спросил мальчик. — Или покормить тебя забыли?

Кот мазнул Даниле хвостом по лицу.

— Тьфу! Черчилль, ты какой — то пыльный. Мышей, что ли, ловил с голодухи? Иди умойся. Не до тебя мне сейчас.

Кот, выпустив когти, вцепился в брюки Данилы и, пристально глядя ему в глаза, издал дикий вопль:

— Мя — яу!

— С ума сошел? Ну, если тебе так жрать приспичило, пошли, покормлю тебя.