Шестое чувство
Шрифт:
Второй дубль прошел удачней: переодетая Дина трогательно всхлипывала и сосала с обидой.
– А дальше что делать?
– Потом надо носить Динку «столбиком» – чтобы воздух отрыгнула.
– Ну и ну.
На самом деле все было не так уж страшно.
То ли Антон был спокойней, чем в прошлый раз, то ли Маня была отличным помощником, но все получалось не в пример лучше.
Опустошив бутылочку, Мадина стала засыпать, но Маня настояла на «столбике». Антон выполнил инструкции, устроил сонное тельце на плече, меряя комнату неровными шагами,
– Дина умная у нас, Дина воздушек отдаст.
Экспромт так понравился самому Антону, что он даже представил круглый стол в Гааге, за которым ученые всего мира решают проблему загрязнения воздушного пространства за счет распределения квот на выбросы. Интересно, Динке квота полагается или нет?
«Крыша поехала», – определил Антон: таких глупостей у него в голове не водилось лет пятнадцать, если не больше.
Дождался отрыжки и проникся еще большим уважением к Мане.
– Ты настоящий братишка, Манька, – стесняясь вырвавшихся на свободу чувств, признался Антон.
– Теперь надо поменять подгузник. – Хитрые глазки смотрели с ожиданием.
– Надо так надо. Поможешь?
– Помогу.
Антона все больше увлекало это странное, непривычное занятие – уход за младенцем под руководством пятилетнего инструктора.
Квасов не успел ни выдохнуться, ни заскучать – в дверь позвонили.
– Что-то они рано, – заметил Антон, направляясь в прихожую.
На лестничной площадке стоял седовласый незнакомец. В одной руке незнакомец держал букет, в другой – дорогой кожаный саквояж. Азиатские глаза с вопросом остановились на Антоне.
– Папа! – взвизгнула Маня.
– Здравствуй, Манечка.
Незнакомец присел, и девочка оказалась у него на шее.
– А это кто? – косясь на постороннего, спросил у дочери Юлий.
– Это нянь, – с важностью сообщила девочка, – он сидит с нами, потому что у него нет своих детей.
Это был новенький «ситроен».
Вообще-то Юлий с большим удовольствием поддержал бы корейского производителя, но Сима настояла на европейце.
Отгоняя машину на платную стоянку через дорогу от дома, Сима вспомнила о гаражном кооперативе. «Надо сходить к Антону, напомнить о месте в гараже», – записала в память.
Судя по восторженному рассказу Мани, папа с дядей Антоном подружились. Многое бы Сима дала, чтобы взглянуть на внешние проявления этой дружбы. Что-то Симе подсказывало, что на свидетельские показания средней дочери полагаться не стоит и что между мужчинами пробежала черная кошка.
Юлий, как обычно, сдерживал эмоции и только перед отъездом позволил себе несколько вопросов:
– Скажи, что делает этот тип в твоем доме?
– Я попросила посидеть его с детьми. А что?
Зрачки раскосых глаз сузились.
– Мне показалось, он у тебя освоился. Не первый раз остается?
– Не первый. – Симка с интересом ждала, что последует за этими осторожными вопросами.
– И кто он?
– Какая
– Твоя доверчивость тебя до добра не доведет.
– Ты о чем?
– У этого типа взгляд убийцы.
– Да? Ты тоже заметил? – чему-то обрадовалась Симка.
– Вижу, тебя по-прежнему тянет к сомнительным типам.
Вот оно, началось.
– Вовсе нет. Просто так вышло, что он оказался рядом, когда у меня прихватило. Так и познакомились. У меня, кроме Антона, здесь нет знакомых. Я нигде не бываю, кроме детской поликлиники и магазинов. – У Симки на глаза навернулись слезы от жалости к себе.
– Сима, я вас не оставлю, ты ни в чем не будешь нуждаться. Пожалуйста, не заключай поспешных браков.
Все ясно: не хочет, чтобы у Маньки появился отчим.
Просьба была с душком и прозвучала как запрет на других мужчин. Симка не готова была дать обет безбрачия. Даже дача на побережье не стоила такой жертвы.
– Так это была спланированная акция – столкнуть их лбами? – заподозрила Наина, когда племянница поделилась своими выводами.
Симка с осуждением посмотрела на тетку:
– Ну откуда же я знала, что Юлий опоздает и мне придется просить соседа посидеть с Динкой. Нет, это была случайность.
– Фрейдовская какая-то случайность.
– Не осложняй, – отмахнулась Сима, – ты видишь, все сложилось удачно. Машина есть, и дача на побережье будет.
– Дай Бог здоровья Юлию. Такой человек, – умилилась Наина, стоя с сигаретой на балконе.
С балкона была видна автостоянка, и все семейство по очереди бегало любоваться на черное и сверкающее, как калоша, сошедшая с конвейера фабрики резиновых изделий, авто.
– Знаешь, – призналась тетке Сима, – я вспоминаю, как он повел себя, когда узнал о Руслане. Как будто он эмоционально недоразвит.
– А ты бы хотела, чтобы он тебя отмутузил?
– Все тебя в крайности тянет.
– Меня?!
– Нан, он даже не обиделся, понимаешь? А мог бы, хотя бы для вида. У него точно кто-то был. Поэтому он меня сюда и привез – чтоб не мешала.
Симка встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Может, она и жалела бы обо всем случившемся, но смысла в этом не видела. Не в характере Юн-Ворожко было застревать на прошлом и сожалеть о том, чего нельзя изменить. Сожалеть смысла не было, а вот забыть – был.
К несчастью, бегоевская порода оказалась доминантной: сросшиеся бровки, небольшие и уже строгие глазки поселились навсегда в Симкиной жизни. Пухлые цепкие ручонки преследовали и ловили – не оторвать, не обмануть. А так иногда хотелось. Симке приходило в голову, что ее дочь – ангел-истопник из пророчества Мохаммеда, подбрасывающий дрова (или уголь?) в адское пламя ее греха. «Помни» – веяло от упрямого лба, срастающихся бровей и коротких ладошек ангела.
Наина после возвращения с севера не заикалась о Руслане, а это могло означать только одно: дочь усатой киоскерши под присмотром старейшин затащила в постель страстного мальчика.