Шестое действие
Шрифт:
– С вас достаточно, господин Мерсер? – резко спросил управляющий.
– Думаю, да.
– Мэтр Фебур, отец Тирон, проследите, чтоб тело обмыли и обрядили, как подобает. Я пришлю служанок. Затем мы перенесем усопшего в часовню. А пока что нам с господином Мерсером надо побеседовать приватно.
Отправив подчиненных выполнять печальные обязанности, Гарб препроводил Мерсера на второй этаж. В комнате, где они разместились, обстановка была гораздо скромнее: стулья без обивки, обои без тиснения. Здесь можно было вести разговор, не отвлекаясь.
– Я полагаю, господин
– Во первых, оставим «господ» за дверью. Во-вторых, я считаю, что смерть Лейланда Орана наступила в результате отравления.
– Основания? – отрывисто спросил Гарб. – Мэтр Фебур – не самый плохой лекарь, а он не усомнился, что хозяин умер от болезни.
– Он и умер от болезни. Чем вызвана болезнь – другой вопрос. Те признаки, что назвал врач: острые боли, слабость, а также кровотечения, о которых он, видимо, сказать постеснялся, – действительно сопутствуют язвенной болезни, вызванной естественными причинами. Но специфическая кайма на нижних веках и деснах…
– Тогда какого черта вы отпустили – да нет, выпроводили всех гостей, вместо того чтоб их обыскать?
– Потому что я следил за Ораном, когда мы сели за стол, а когда все вышли, осмотрел для верности его столовый прибор. Лейланд Оран умер, не успев прикоснуться к еде и питью. Когда бы его ни отравили, это произошло не сегодня.
– Так я и думал! – Флан Гарб стукнул кулаком по столу. – Эта сука Филобет!
– Кто?
– Филобет Сандер!
– А, Драгонтина…
– Я этих собачьих кличек не признаю. Пару дней назад, когда хозяин принимал госпожу Эрмесен, она тоже притащилась. И всячески нахваливала настой на травах, который помогает от сердечной слабости. Уговорила его добавить сколько-то капель в питье… Правда, – управляющий озадачился, – она и сама пила. Но все равно, больше некому.
– Я бы так не спешил с выводами. Скажите, среди рудников Орана есть свинцовые? И применяются ли на его производствах свинец, ртуть, медный купорос, киноварь?
– На первый вопрос ответ – нет. На второй – на некоторых применяются. Но к чему вы спрашиваете?
– Затем, что все названные вещества, а также их пары чрезвычайно ядовиты. Мы не можем исключить случайное отравление.
– Да бросьте вы, Мерсер. Господин Оран давно уже не шастал по цехам и мастерским. Он лишь вникал в отчеты. Скорее уж я должен был отравиться. Но я тоже не вчера родился и знаю, как уберечь и себя, и мастеровых.
– И все же, прежде чем обвинять мадам Сандер, напоминаю, что она известна своими познаниями в травах. А те признаки, что мы говорили, характерны не для растительных, а для органических ядов.
– Каких?
– Самый известный – это так называемый «итальянский утешитель», сиречь арсеникум, или мышьяк. Медный купорос, он же «отрада наследников». Сурьма, или «манна святого Николая»… короче, их немало. К сожалению, опытные отравители наловчились использовать их постепенно, небольшими дозами, так что их действие, как и в случае с Ораном, напоминает течение обычной болезни. Кстати, один из признаков применения этих ядов –
– А кто же?
– Вы лучше знали господина Орана. Разве у него не было врагов? Конкурентов? К тому же худшие враги человека, как известно, – его домашние. Жена и дети…
– Я попросил бы! Вдобавок он больше года с ними не виделся!
– Они могли подкупить кого-то из слуг. Но претендентка номер один – разумеется, госпожа Эрмесен.
– Мне сегодня не до смеха. А то бы я рассмеялся. Какие причины у госпожи Эрмесен травить своего покровителя… и любовника, чего уж там скрывать?
– А у госпожи Сандер?
– У нее-то как раз есть. Вы в Галвине совсем недавно… да и Бергамин не так давно… а я торчу здесь уж лет десять. Так вот… госпожа Оран переехать в Галвин отказалась, а он мужчина во цвете лет… был. И сошелся с Филобет Сандер. А когда приехала мадам Эрмесен, он прежнюю красотку бросил. И потом: женщина на тот свет трех мужей проводила – разве не подозрительно? Наверняка и на хозяина имела виды, а как не удалось – покончила с ним!
– В таких случаях обычно убивают соперниц…
– Кто их, баб, разберет? – Гарб снял очки, потер переносицу. – Совсем вы меня сбили, Мерсер, вашими разговорами о ядах… Ясно, что вам положено в этом разбираться. Но ведь в каждом человеке начинаешь видеть отравителя, и над каждым куском гадать – не отравлен ли?.. и почему-то от этой мысли мне чертовски хочется есть! Небось осуждаете меня – и двух часов не прошло, как хозяин усоп, а этот мечтает брюхо набить!
– Отчего же? Нам так и не удалось пообедать. Я бы и сам не отказался.
– Отлично. – Гарб достал свисток, в некоторых домах, как в прошлом веке, используемый для призыва слуг, хотя чаще его заменял колокольчик. – Кстати, вы не еврей?
– Насколько мне известно, нет. А это имеет значение?
– Имеет. Тогда бы я не приказывал подавать форель и раков. А так – сколько угодно.
Запоздалый обед (притом рыбу не стали подогревать, подали холодной) не мешал управляющему вести беседу.
– Вы так и не пояснили, почему приплели госпожу Эрмесен.
– Она была близка с Лейландом Ораном. Но ее связывали также многолетние дружеские отношения с его врагом, Роуэном.
– Вот именно. Дружеские. И никаких иных. Я слышал, женщины… по этой самой части… – Гарб с хрустом разломил раковую скорлупу, – не шибко его волнуют. И я ни за что не поверю, чтоб ради такого… друга… женщина предала настоящего мужчину.
Мерсер пожал плечами.
– Есть у вас еще что-нибудь в запасе или Роуэн – ваш последний козырь?
– Вы помните, Гарб, какой сегодня день?
– День святой Екатерины, будь он проклят, прости меня, Господи, за такое богохульство!
– Вообще-то это не такое уж богохульство. Мне приходилось читать, что прежде на исходе 24 ноября отмечалась Гекатина вечеря. И Церковь установила в этот день праздник святой Екатерины, дабы люди чтили христианскую мученицу, а не языческую богиню. А в доме госпожи Эрмесен есть статуя, которая, как утверждает Магдалина Бергамин, изображает именно Гекату.