Шестой ангел. Начало

Абсентис Денис

— Признаюсь, я сам романа вашего еще не читал, шеф сообщил мне о нем по телефону только накануне моего отъезда. Он сказал, что тема необычная и интересная, а глаз у него наметанный. Но человек он очень занятый, так что я не уверен, смог ли он ознакомиться с книгой целиком. Пока я знаю лишь то, что ваша новая книга затрагивает какие-то древние тайны, галлюцинации, средневековые ордена и сталинские репрессии. И все это как-то связано, и якобы вовсе не фантастика в чистом виде. Вот со всем этим мне и надо разобраться. Дело в том, что у нас в редакции в последнее время сложилось мнение, что определенный круг читателей уже пресытился эльфами, гоблинами и орками. Что скрытые пружины реальных процессов, влияющих на окружающую действительность,

становятся для некоторых интереснее, чем саги о полностью выдуманных неземных мирах. Если книга фантастическая, то это должна быть качественная фантастика.

— Это не совсем фантастика. — откликнулся Алик.

— Если же альтернативный взгляд на историю — то достаточно рациональный, — продолжил я, проигнорировав реплику писателя. — Все возвращается на круги своя, спираль замкнулась. К слову, лично я далеко не уверен, что это верный подход, но такова политика издательства на текущий момент. Наш главред считает, что существует некий сегмент рынка, который пока заполнен теряющей свои позиции фолк-историей, бессмысленными эзотерическими изысканиями и подобной макулатурой, и в этом сегменте образуется вакуум. А книжный рынок сужается, и нам нужно гибко реагировать на любые его запросы. Шефу показалось, что ваша книга вписывается в его концепцию. Если это действительно так, то вы могли бы рассчитывать на очень хороший тираж. Поэтому у меня к вам будет просьба рассказать мне в общих чертах сюжет и дать мне распечатку романа. А также по возможности подробней пояснить, в какой мере он отражает историческую реальность?

— Вполне себе отражает. Только подробный рассказ займет довольно много времени.

— Так нам торопиться некуда, чем подробнее расскажите, тем лучше. У меня официальных дел в Милане где-то на неделю. Подпишу договор с местным издательством — и на юг, в отпуск. Ненавижу эту мерзкую погоду. Но пока в ближайшие несколько вечеров я в вашем распоряжении. Могли бы вы для начала поведать мне о тех предпосылках, которые привели вас к необычному историческому миксу?

Алик на минуту задумался, прикидывая, по-видимому, с чего начать. Кажется, я немного озадачил его своим вопросом.

— Начало этой истории лежит, вообще говоря, в моем детстве. Правда, понял я это не сразу. Моя дальняя родственница, ныне уже покойная, работала библиотекарем в Москве. Потом она перебралась в Ленинград и жила какое-то время в нашей квартире.

Мы с братом очень любили заходить к ней в комнату. Тетя Валя — так мы ее звали — угощала нас конфетами и печеньями, а особенно нам нравился ее письменный стол с секретами. Это был большой старинный стол из красного дерева. Ящики очень хитро запирались, и мы разгадывали, за какой надо потянуть сначала, чтобы открылись другие. А как-то раз я случайно нажал на панель между ящиками, и она тоже вдруг открылась. За ней скрывался маленький тайник, в котором лежало несколько пожелтевших листов. Я тогда был еще ребенком, и меня интересовал только сам загадочный стол. Вскоре этот случай выветрился у меня из памяти. Много лет спустя в случайном разговоре тетя Валя вспомнила про то, как Трофим Денисович Лысенко приходил к ней за переводом журнала.

— Лысенко? Знаменитый «народный академик», гонитель генетики? Он тогда еще работал?

— Академик Лысенко в то время уже был директором экспериментальной лаборатории «Горки Ленинские», но в начале семидесятых все еще регулярно приезжал на своей черной «Чайке» в академическую «кормушку». Так называли спецстоловую на Ленинском проспекте. В спецхране Библиотеки биологической литературы он лично появлялся крайне редко, поэтому моя тетя его посещение и запомнила. Иностранные научные журналы тогда выписать даже ведущим институтам было не слишком просто, приходили они с опозданием и попадали в спецхран. Потом заказывались переводы статей. И вот осенью 1976 года в спецхране оказался апрельский номер известного журнала «Сайенс».

Почему-то цензоры Главлита поставили на журнал сразу несколько «шайб» — печатей в виде шестиугольников, определяющих уровень доступа. А в середине ноября Лысенко пришел заказать перевод статьи из этого журнала. Но запомнила его визит тетя не только в связи с этим — через несколько дней стало известно, что академик Лысенко умер. А журнал из спецхрана изъяли.

— И вы связали его смерть с какой-то информацией, которая была в этом журнале?

— Вовсе нет, мне тогда это не пришло в голову. Точнее, тетя рассказала мне еще одну деталь, которая отвлекла мое внимание от журнала. Кроме статьи, Лысенко заказал перевод с латинского одного листа, вырванного из какой-то антикварной книги.

— Этот лист тоже изъяли после смерти Лысенко?

— В том-то и дело, что нет. Видимо, он еще не был отдан в отдел переводов и лежал отдельно. Кажется, Лысенко вообще просил его не регистрировать. Я не знаю, чем моя тетя руководствовалась, но в результате она этот лист просто унесла домой, рассудив, что после смерти Лысенко он никому не нужен. Конечно, я заинтересовался и расспросил ее об антикварном листе подробнее.

— Любопытно. Она вам его показала?

— Тетя тогда уже переехала в свою квартиру, поэтому показать лист не могла, только рассказала, что на нем был текст на латыни, описывающий встречу членов неназванного ордена с неким братом Казариусом. В тексте обсуждались, в основном, бытовые и религиозные вопросы. Загадку, по ее словам, представляла только последняя фраза: «И тогда он поведал нам о секрете забытой силы черного зерна». Но на этом рассказ обрывался, а следующей страницы не было. Кроме текста на листе была часть какого-то плохо сохранившегося рисунка, что-то вроде библейского Древа Познания.

— А что за статья была в том номере «Сайенс»? Чем она так заинтересовала Лысенко?

— Вот это самое странное. Статья, по словам тети, была о ведьмах и галлюцинациях.

— Старинные трактаты? Ведьмы? Галлюцинации? Звучит как сюжет желтого бульварного романа. Может, под конец жизни «народный академик» просто свихнулся?

— Если бы… То есть поначалу я примерно так и подумал, хотя таинственный антикварный лист взбудоражил мое воображение. Знаете, все эти рассказы о пиратах, сокровищах, старинные планы кладов — кого это не привлекало в детстве? Впрочем, в тот раз мы вскоре сменили тему разговора, и я забыл об этом случае. Спустя несколько лет тетя умерла.

— А теперь этот антикварный лист у вас?

— Я не увидел его в бумагах, которые разбирал после смерти тети. Но потом я вспомнил о секретном ящике. Стол так и оставался в ее квартире. В нем я нашел этот старинный лист, в том самом тайнике, знакомом мне с детства. На карту клада это явно похоже не было. Только латинский текст и расплывчатый рисунок Адама у дерева. Рисунок ясности не прибавлял, и я опять почти позабыл об этом листе, но однажды мне в руки попал тот старый номер «Сайенс», который хотел перевести академик Лысенко. Я прочитал статью, которая называлась «Эрготизм. Сатана вырвался на волю в Сейлеме?», и все стало казаться мне еще более странным. Автор статьи утверждала, что процессы «сейлемских ведьм» были вызваны отравлением галлюциногенным грибком. Вы что-нибудь знаете о спорынье?

— Только самые поверхностные сведения, — не моргнув глазом, соврал я. — Читал в каком-то журнале, что спорынья — это исходное сырье для изготовления знаменитого наркотика ЛСД.

Конечно, на самом деле я успел перечитать множество специальной литературы по этому вопросу до встречи с клиентом, я всегда готовлюсь к заданию тщательно. Да и сама тема меня заинтересовала. Уносящие десятки тысяч жизней многочисленные исторические моры и эпидемии, вызванные грибком-паразитом, были лишь небольшой частью проблем. Более неожиданными для меня оказались не ядовитые, а галлюциногенные свойства спорыньи.