Шестой иерусалимский дневник (сборник)
Шрифт:
а сам Он не давал их, к сожалению.
88
Кому-то являясь то быдлом, то сбродом,
надежды вселяя в кого-то,
народ очень редко бывает народом,
он чаще – толпа и болото.
89
В утопшей Атлантиде мне таинственно,
что если бы и впрямь она была,
её бы помянули многолиственно
еврейские торговые дела.
90
Мы часто в чаяньях
нуждаемся в совете Божьем,
но знаков от него ответных
постичь не можем.
91
Как волк матёрый на ягнят
взирает издали из леса,
на наших шумных жиденят
тепло глядят глаза прогресса.
92
Ни разу я за жизнь мою
не помню злобного порыва
и гнева мутного,
пускай враги мои в раю
сто лет поют без перерыва,
даже минутного.
93
Себя трудом я не морочу,
высокий образ не леплю,
и сплю охотно днём. А ночью
весьма охотно тоже сплю.
94
Теченье жизни нашей плавное
благодаря скупым мыслишкам
приобрело журчанье славное:
нам ничего не надо слишком.
95
По жизни дороги окольные,
изгойства надменные корчи
и тёмные мысли подпольные —
рассудка блаженные порчи.
96
Уча Талмуд, евреи стрёмные
наглеют в ходе обучения
и Богу шлют не просьбы скромные,
а деловые поручения.
97
Прочёл я море умных книг
(хотя люблю я – ахинею),
ни на секунду не возник
во мне восторг, что я умнею.
98
Сегодня с мудаками на обеде я
сидел невозмутимо и спокойно;
достоинство участника трагедии —
в умении вести себя достойно.
99
Мне кажется давным уже давно,
и мне от понимания приятно:
мы вставлены в какое-то кино,
а кто его снимает – непонятно.
100
Мы затем и склонны к окаянству
дёргаться, лететь куда-то страстно,
что, перемещаясь по пространству,
время проживаем не напрасно.
101
Чего-то кажется мне, Господи,
(сужу я зряче, без поспешности),
что рай – большой недолгий госпиталь
по излечению безгрешности.
102
По городской живя погоде,
набит повадкой городской,
я отношусь к живой природе
с почтеньем, тактом и тоской.
103
Бумагу,
не зря держу я под рукой,
сейчас я чушь по ней густую
пущу рифмованной строкой.
104
Когда-то мчался на рысях
я на своих на двух;
теперь едва плетусь – иссяк
и в них задора дух.
105
Что делать с обузданием урода?
Плюя на все укоры и сентенции,
еврей, потенциальный враг народа,
ничуть не расположен к импотенции.
106
Подземные гулы и громы
слышнее душе на закате,
Харон уже строит паромы,
ему его лодки – не хватит.
107
Мы понимали плохо смолоду,
что зря удача не является:
кто держит Господа за бороду,
тот держит дьявола за яйца.
108
Вполне, конечно, молодость права,
что помнить об ушедших нет обычая,
но даже загулявшая вдова —
и та порою плачет для приличия.
109
Когда я был совсем бедняк —
а так оно порой бывало,
то всё же не было и дня,
чтоб я не выпил мало-мало.
110
Поэты разных уровней, ступеней
и звучностей – в одном ужасно схожи:
пронзительность последних песнопений
морозом отзывается по коже.
111
Святые книги умолчали
о важной вещи:
и в малой мудрости
печали —
ничуть не меньше.
112
Есть почему-то чувство кражи,
когда разносится слушок
о медицинской запродаже
печёнок, почек и кишок.
113
В любом горемычном событии
со временем блекнет основа:
его вспоминая в подпитии,
находишь немало смешного.
114
То на душе как будто гири,
то вдруг опять она легка —
везде тоска в подлунном мире
течёт сквозь нас, как облака.
115
Беженец, пришлый, чужак —
могут прижиться в народе,
только до смерти свежа
память у них об исходе.
116
Так безумна всеобщая спешка,
словно жизни лежат на весах,