Шестой океан
Шрифт:
Печальная и страшная картина. Роб потянулся рукой к голове, как бы намереваясь снять шапку. Он забыл, что был в космическом костюме и не мог почтить память погибшего корабля. Тогда он подошел к носовой части, которая высовывалась из почвы, стал на колени.
Теперь он мог хорошо рассмотреть ракету. Из серебристой она сделалась грязной, черной. Бортовая обшивка изорвалась, изогнулась. Роб заметил, что неподалеку еле заметно вздрагивала, пульсировала почва. Что это? Когда присмотрелся получше, все стало понятным. Не было сомнения: через какое-то отверстие вырывался воздух. Роб обошел ракету. В носовой
Неужели тщетны надежды? Каюту нельзя было узнать: все искорежено, поломано, свалено в кучу. Битое стекло, черные обгорелые доски и вода... Да, посреди каюты маленькой лужицей блестела вода. Она откуда-то выливалась. Нужно остановить! Скорее! Глаза лихорадочно забегали по сторонам. А это что? Разорванные взрывом кислородные баллоны? Неужели ни один не уцелел? О, небо! Хоть бы глоток чистого свежего воздуха! Только один глоток! Он был бы на вершине счастья.
Роб суетливо побежал к баллонным нишам. Осмотрелся по сторонам. Ниши пустые. Обессиленно опустились руки, задрожало тело. Он в отчаянии сел.
Да, заколдованный круг сомкнулся. Он снова был в ракете, которая на этот раз станет его гробом.
Сильно запотело стекло. Дыхание сделалось частым, неглубоким. Погасли, исчезли мечты о спасении. Хотя бы один глоток воздуха... Земля, помоги! Дохни свежестью дождя, порывистым душистым воздухом!
Роб закрыл глаза, и ему вспомнилось детство. Плато Колорадо... Сухая сизая степь. Они с отцом едут на телеге по пыльной песчаной дороге. Кое-где в степи виднеются гигантские стрельчатые кактусы. Небо высокое, безоблачное. Набегает порывами ветер. И всюду - в небе и на земле - плывет тихий, едва уловимый звон. Что это? Песня? Кто ее поет - цикады, ветер, люди или сама степь? Нельзя разобрать. Душно, жарко. Истома разливается по телу. Хочется спать, но уснешь ли в такую жару? Солнце взобралось под самый купол неба, плывет, растекается оттуда огненной рекой. И нигде не найти от него спасения. Даже под кактусами испарились тени.
Ho что это? Пахнет рыбой, костром, влажной тиной. Роб поднимает голову, смотрит вдаль. Как низко опустился горизонт! Он залил голубизной весь простор, степь отступила от него, резко подрезанная наискось. Какое чудо - небосвод волнуется, плывет.
Так это же река!
Лошади идут быстрее, легко катится телега. Скорей, скорей к воде! Вот и круча, обласканная солнцем, ветром и волнами. Некогда любоваться ею сердце замирает.
Вскинуты вверх руки, разгон - и вот она, желанная, ласковая глубина. Глоток воды, свежей, обжигающехолодной. Как хорошо!
Роб глубоко вздохнул и почувствовал, как горло перехватила жгучая боль. Он инстинктивно вскочил на ноги, осмотрелся. Исчезло красивое, как мираж, родное, далекое Колорадо. Никогда ему не доведется больше стоять на гулких крутых берегах, слушать ласковое журчание волн.
Стекло шлема заволокло паром. Угрюмый, чужой мир отступал, качался под ногами. Рoб сделал несколько шагов к отверстию, которое едва-едва светилось перед глазами. Неожиданно пошатнулся и, чтобы не упасть, расставил
Боже милосердный! Неужто это правда?
Роб дохнул полной грудью, вылез из-под тонкой металлической стенки. Он даже толком не помнит, как ру.ки схватили один из воздушных баллонов, прикрепили его к костюму вместо использованного, пустого.
Теперь можно было спокойно и внимательно осмотреть ракету. Он зажег фонарик, пробежал ярким белым лучом по полу. Какое богатство - два, три, семь... двадцать баллонов! Это на добрых двенадцать дней жизни!
Хотелось кричать, прыгать, смеяться. Смерть отступила.
Слышишь, Земля! Роб еще будет смотреть на тебя, любоваться твоей красотой!
Больше часа обследовал он ракету. Поиски были не напрасными. Нашлась вода, кое-что из пищи, запас горючего для реактивных моторчиков. Теперь можно спокойно жить и даже написать об этой трагической истории. Одно плохо: придется все время быть в костюме, а он очень мешает во время ходьбы и работы.
Роб сел на какой-то ящик, чтобы подумать о том, что делать дальше. Он спасся, а что сталось с Полем? Почему молчит, не отвечает на сигналы? Может, он теперь где-нибудь корчится от боли, задыхается. У него же только два воздушных баллона.
Роб от рождения не был мстительным, злым человеком. Он все простил в это время Полю, даже его чванство и высокомерие. Теперь, на Луне, Поль простой, обыкновенный человек. Если он еще не погиб, ему угрожает смерть от удушья.
Где-то неподалеку погибает человек! Что же он, Роб, сидит здесь? Неужели этот запас воздуха - настоящее богатство на Луне - сделал его равнодушным к чужой судьбе? Нет, неправда! Роб найдет товарища по несчастью, разделит с ним остатки воздуха. И если придется умирать, они умрут вместе. Он до конца останется честным, правдивым, добрым.
Роб недолго рассуждал. Заправив топливом моторчик и взяв про запас несколько воздушных баллонов, он через отверстие выбрался из ракеты.
Солнце снова пряталось за небосклон. Видна была только половина диска. Перед Робом раскинулась таинственная, с необычным пейзажем даль. Нигде ни дороги, ни тропинки. Куда, в какую сторону идти, чтобы возвратиться назад, не заблудиться? Роб долго и внимательно всматривался в небо, память запечатлела рисунки звезд и созвездий: вот Большая Медведица, Малый Пес, Орион, и Земля. Она никогда не сойдет с этого места, вечно будет висеть над головой.
Закат Солнца... Без вечерней зари, розового сияния небес. Небосвод был неизменным, угольно-черным.
И вот Солнце совсем исчезло. Только вдалеке, как волшебные фонари, пылали не прикрытые сумраком вершины неизвестных гор.
Какая удивительная зеленовато-голубая даль! Робу казалось, что он находится на дне какого-то фантастического океана.
Но хватит медлить! Повернувшись лицом к Ориону, Роб оттолкнулся и помчался в противоположную от Солнца сторону. Где-то там сделал посадку Поль. Его нужно найти!