Шевалье де Мезон-Руж
Шрифт:
И она направилась к другой паре в надежде, что день, так великолепно начавшийся, так же хорошо и продолжится.
Во время этой простенькой сцены, длившейся считанные минуты, Моран, едва держась на ногах, вытирал вспотевший лоб, а Женевьева побледнела и вся дрожала. Своей очаровательной ручкой она судорожно взяла преподнесенный Морисом букет и поднесла его к лицу, но не для того чтобы насладиться ароматом, а чтобы скрыть свое волнение.
Оставшаяся часть пути прошла весело, по крайней мере для Мориса. У Женевьевы веселость была
В девять часов они пришли в Тампль.
В это время Сантер проводил перекличку муниципальных гвардейцев.
— Я здесь, — отозвался Морис, оставив Женевьеву под охраной Морана.
— А, добро пожаловать, — протянул руку молодому человеку Сантер.
Морис остерегся не пожать протянутой ему руки. Ведь в то время дружба Сантера была просто бесценной.
Увидев этого человека, который во время казни короля командовал барабанщиками, Женевьева вздрогнула, а Моран побледнел.
— Кто эта прекрасная гражданка, — спросил Сантер у Мориса, — и что она здесь делает?
— Эта жена достойного гражданина Диксмера. Не может быть, чтобы ты не слышал об этом честном патриоте, гражданин генерал.
— Да, да, конечно, слышал, — ответил Сантер, — это хозяин кожевни, капитан егерей из легиона Виктор.
— Именно так.
— Хорошо! Она, ей-Богу, красавица. А это что за чучело рядом с ней?
— Это гражданин Моран — компаньон ее мужа и егерь из роты Диксмера. Сантер подошел к Женевьеве.
— Здравствуй, гражданка, — сказал он. Женевьева сделала над собой усилие.
— Здравствуйте, гражданин генерал, — промолвила она, улыбаясь.
Сантер был польщен и улыбкой и титулом.
— А зачем ты пришла сюда, прекрасная патриотка? — продолжал он.
— Гражданка никогда не видела вдову Капета и хотела бы взглянуть на нее.
— Хорошо, — ответил Сантер, — до того как… И он сделал жуткий жест.
— Вот именно, — хладнокровно поддержал его Морис.
— Что ж, согласен, — продолжал Сантер. — Только постарайся сделать так, чтобы никто не видел, как она входит в башню: это было бы дурным примером; впрочем, я доверяю тебе.
Сантер снова пожал Морису руку, дружески-покровительственно кивнул Женевьеве и пошел заниматься другими делами.
После изрядного числа построений и перестроений гренадеров и егерей, после нескольких пушечных выстрелов, глухие раскаты которых вселяли в окрестных жителей благотворный страх, Морис опять взял Женевьеву под руку; сопровождаемые Мораном, они направились к посту, где у ворот Лорен, надсаживая горло, командовал построением своего батальона.
— А вот и Морис, черт возьми! — воскликнул Лорен. — Да еще вроде бы с премиленькой женщиной! Ты что, притворщик, решил найти соперницу моей богине Разума? Если это так, то пропала бедная Артемиза!
— Ну что, гражданин аджюдан? — крикнул капитан.
— Ах да, верно. Внимание! — закричал Лорен. —
Раздалась барабанная дробь — роты направились по своим постам. Когда развод был закончен, прибежал Лорен.
Последовал обмен приветствиями.
Представив Лорена Женевьеве и Морану, Морис объяснил цель их прихода.
— Да, да, понимаю, — сказал Лорен, — ты хочешь, чтобы гражданин и гражданка вошли в башню. Это легко. Сейчас я расставлю часовых и предупрежу их, чтобы пропустили тебя и твоих спутников.
Через десять минут Женевьева и Моран вошли вслед за тремя гвардейцами в башню и стали за стеклянной дверью.
XXI. КРАСНАЯ ГВОЗДИКА
Королева только что поднялась. Два или три последних дня ей нездоровилось, и она оставалась в постели дольше обычного. Только услышав от золовки Елизаветы, что погода прекрасна и светит солнце, она сделала усилие и попросила разрешение прогуляться по площадке, чтобы дочь подышала воздухом. Это было ей позволено без особых трудностей.
Была у нее еще одна причина для прогулки. Однажды — правда, единственный раз — с высоты башни она увидела в саду дофина. Но после первого жеста, которым обменялись сын и мать, вмешался Симон и увел ребенка.
Но главное было то, что она увидела его. Конечно, несчастный маленький узник был бледен и очень изменился. Он был одет как ребенок из народа — в карманьолу и грубые штаны. Но ему все же оставили его прекрасные белокурые волосы, вьющиеся ореолом; несомненно, Бог хотел, чтобы ребенок-мученик сохранил этот ореол и на небе.
Если бы она могла увидеть его хотя бы еще раз, каким бы праздником это было для материнского сердца!
Наконец, была еще одна причина.
— Сестра, — сказала ей мадам Елизавета, — в коридоре, в углу, мы нашли пучок соломы. На языке наших сигналов это означает, что мы должны быть внимательны, друг находится поблизости.
— Да, это так, — подтвердила королева; глядя с состраданием на золовку и дочь, она уговаривала себя не отчаиваться и верить в спасение.
Выполнив все служебные предписания, Морис вновь стал хозяином Тампля. Ему выпал жребий дежурить днем, а Мерсеро и Агриколе — ночью.
Предыдущая смена караула убыла, оставив протокол дежурства в совете Тампля.
— Что, гражданин муниципал, — сказала тетка Тизон, пришедшая поздороваться с Морисом, — вы привели с собой общество, чтобы посмотреть на наших голубиц? Одна только я приговорена к разлуке с моей бедной Элоизой.
— Это мои друзья, — пояснил Морис. — Они никогда не видели жену Капета.
— Они прекрасно смогут увидеть ее через стеклянную дверь.
— Конечно, — согласился Морис.
— Только при этом, — сказала Женевьева, — у нас будет вид тех жестоких любопытных, которые подходят к решетке, чтобы насладиться муками узника, находящегося по другую сторону.