Шейх

Мари Кэтрин

Он легонько подтолкнул ее вперед, но она лишь дернула плечиком и не двинулась с места.

— Ну, что теперь? — начиная терять терпение, осведомился шейх.

— Мне нужно какое-нибудь оружие. В прошлый раз меня спасли вилы, но я не уверена, что снова успею ими воспользоваться.

— Ты хочешь, чтобы я дал тебе оружие? — изумился Джамал. — Неужели я так похож на идиота?

— А если я пообещаю, что воспользуюсь им лишь в самом крайнем случае и только для самозащиты? Разве никто из твоих рабов не носит оружия?

Вопрос был

правомерным. Многие его рабы ходили с оружием, но лишь те, кто сумел доказать свою верность и преданность господину. Некоторые даже были в страже и среди солдат.

— Только те, кому я верю.

Она впервые улыбнулась ему, правда, улыбка эта получилась довольно издевательской:

— Я всего лишь беспомощная женщина. Кому я могу причинить вред?

Джамал от души расхохотался:

— То, что ты женщина, на мою беду, правда. И спорить с этим я не стану. Но вот слово «беспомощная» тебе как-то не подходит. Ладно, пойдем, я, как и обещал, поговорю с рабами. Отныне они будут обходить тебя стороной.

Он поднял с земли масляную лампу, крепко взял девушку за руку и повел ее к конюшне. Когда они вошли, шейх пинком разбудил первого попавшегося раба. Им оказался Абдула.

Раб вскочил на ноги, готовый дать отпор неизвестному обидчику, но, увидев перед собой Джамала, пал на колени:

— За что, хозяин? Что я сделал?

— Подними остальных.

Минуту спустя все четыре раба, мрачно потупившись, стояли перед ним. Ахмед, конюх, выступил вперед:

— Чем мы провинились перед тобой, господин?

Джамал сделал шаг в сторону, так что все взоры обратились к стоявшей за его спиной Заре.

— Слушайте хорошенько и не говорите потом, что не слышали, — с явной угрозой в голосе начал он. — Дважды я повторять не стану. Зара будет работать, есть и спать в конюшне, под одной с вами крышей, но она здесь не для вашего удовольствия. Тот, кто тронет ее, позавидует висельнику: у того по крайней мере все худшее уже позади. Вам понятно?

Рабы молча переглянулись, и снова за всех ответил Ахмед:

— Мы поняли, хозяин. Можешь не беспокоиться, твоей новой рабыне здесь ничто не угрожает.

Джамал коротко кивнул, повернулся на каблуках и вышел из конюшни. Он хотел было отправиться прямо в гарем и заглушить там неудовлетворенный зов плоти, но вернулся в свою спальню. Впервые на своей памяти он, страстно желая женщину, лег спать один. Та, что являлась предметом его вожделения, предпочла гнилую солому конюшни мягкой постели гарема, а заменить ее не могла никакая наложница.

* * *

Зара свернулась калачиком на своей соломенной подстилке. Джамал был строг и грозен с рабами, они явно испугались, но беспокойство все же не покидало ее. Конюшня погрузилась в тишину и мрак ночи. Усталость брала свое; глаза девушки уже начали слипаться, когда раздался легкий шорох, и чей-то голос над самым ее ухом прошептал:

— Ты такая же рабыня, как и мы, берберская шлюшка. Может, ты и легла сегодня под нашего

хозяина, но он все равно привел тебя обратно. Значит, тебе не удалось ублажить его как следует, иначе спала бы ты сейчас не здесь, а в его гареме. Впредь не слишком важничай, а то худо будет…

Зара не узнала голоса говорившего — это мог быть любой из рабов.

— Кто ты? — негромко спросила она.

В ответ не раздалось ни звука: неизвестный недоброжелатель уже ушел.

* * *

Весь следующий день принцесса трудилась не покладая рук, стоя по щиколотку в навозе. Вечером, до крайности измученная, она заснула за ужином.

Так продолжалось еще два дня. Не желая больше встречаться с Джамалом, девушка держалась подальше от дворцовой купальни; воду, чтобы смыть грязь с лица и рук, она брала из колодца неподалеку от конюшни.

Заре совсем не нравилось, как Мустафа смотрит на нее: словно изголодавшийся лев на раненую антилопу. Вечером третьего дня ей неожиданно повезло: судьба послала ей оружие. Отправившись, как обычно, к колодцу, она обнаружила рядом с ним забытую кем-то корзину с фруктами, а в ней — нож! Девушка огляделась по сторонам. Поблизости никого не было. Она быстро нагнулась, взяла нож и спрятала его в складках джеллабы.

Не прошло и дня, как ей пришлось оценить свою находку в полной мере.

Мустафа по-прежнему ни на минуту не упускал ее из виду, каким-то образом добиваясь, чтобы ей давали самую тяжелую и грязную работу. Наконец он заявил Заре, что охотно облегчит ей жизнь, если она согласится лечь с ним. В ответ девушка плюнула ему в лицо. Вне себя от ярости, Мустафа наотмашь ударил ее по лицу, и она упала. Поднявшись на ноги, принцесса выхватила нож и бросилась на обидчика, хотя тот был в три раза крупнее и раз в десять сильнее ее.

На шум сбежались другие рабы. Приказ Джамала был нарушен, и это грозило всем страшными последствиями. Ахмед попытался утихомиритъ дерущихся, но тут же отскочил в сторону: нож Зары оставил на его руке глубокий порез.

Несмотря на размеры и мощь противника, девушке удалось нанести ему несколько ударов, которые не причинили ему серьезного вреда, но из ран пошла кровь, и это несколько отрезвило его.

В пылу драки она не услышала топот бегущих ног и резкие слова команды; лишь когда Мустафа внезапно отпустил ее и тяжело встал, она обернулась и увидела Джамала.

— Господин, — хрипло проговорил Мустафа, сгибаясь в низком поклоне, — прости меня!

Все еще не выпуская из рук своего оружия, Зара приподнялась на локте. Ее левая скула вспухла и посинела, кожу в нескольких местах сильно саднило.

Лицо Джамала исказилось от гнева, его глаза метали молнии, а губы сжались в тонкую прямую линию. Рядом с ним, ожидая приказов хозяина, стоял Гарун.

— Отвези Мустафу в Мекнес, на невольничий рынок, и продай его там, — обратился к нему шейх. Его голос звучал на удивление спокойно. — И побыстрее, пока я не убил его.