Шифр Магдалины

Хоган Джим

Данфи посмотрел на телефонный провод. В глубине над подносом с хирургическими инструментами действительно висел настенный телефон.

— Ну и что?

Брейдинг захихикал.

— А то, что «AT и Т» не делала витых телефонных проводов до начала пятидесятых. А сюжет, который вы смотрите, предположительно снят в сорок седьмом. Это означает, что весь отснятый здесь материал пришлось выбросить. А ведь его съемка стоила больше миллиона. И все из-за какого-то телефонного провода! Ну как вам?

Брейдинг

расхохотался, и Данфи услышал собственное ответное хмыканье.

— А как вы ее заполучили?

Брейдинг пожал плечами:

— Между нами? — Данфи кивнул. — Один из ребят мне ее прислал.

— Из «Оптикал мэджик»?

Брейдинг кивнул:

— Вот тебе и промашка! Многим головы посносили! И очень важные головы притом! Вашингтонские головы, я вам скажу. И я вам объясню почему. Вы представляете, насколько тяжело найти пленку «Кодак» в рабочем состоянии, которая могла быть использована в сорок седьмом году?

— Не представляю, — ответил Данфи.

— Очень тяжело. По меньшей мере. — Брейдинг выключил телевизор и посмотрел на Данфи. — О чем это мы говорили?

Даже Данфи не сразу вспомнил. Наконец до него дошло:

— О Придире. То есть о коровах.

— Верно! И я хотел сказать, что единственное, чему не поверил никто, была официальная версия событий.

Данфи на мгновение растерялся. У него возникли затруднения из-за столь быстрого перехода от изуродованных коров к мистификации со вскрытием, а затем снова к изуродованным коровам.

— Какая официальная версия? — спросил он. — Версия чего?

— Версия происшедшего, — ответил Брейдинг. — Ведь хищники в естественной среде так себя не ведут. Кроме того, кто-то увидел вертолет, и это тоже попало в газеты.

Данфи на мгновение задумался, а затем спросил:

— А что вы делали с органами?

— Забирали их. У нас были ассистенты с хирургической подготовкой. Не врачи в прямом смысле слова, а скорее ветеринары или студенты-медики. Наверное, все-таки студенты-ветеринары.

— И что с ними потом происходило?

— С кем?

— С органами.

— Ну, я ведь вам сказал, дело совсем не в органах. Они были просто побочным продуктом нашей операции, неизбежными потерями, как и сами коровы. Впрочем, если вам так уж хочется знать, мы их сжигали.

— Значит, их никто не изучал и не…

— Нет, — решительно ответил Брейдинг. — Конечно, нет. Их никто не изучал. Мы просто забирали чертовы органы и сжигали их… — Брейдинг помолчал. — Только…

— Только что?

— Раза два мы извлекали кое-какие внутренности и готовили их.

— Кое-какие внутренности?

— Ну, мозги. Собственно, вилочковую железу. Знаете, я ведь неплохой повар.

Данфи кивнул.

— Считается, что таким образом я и заполучил свою болезнь. Ведь мозги — главный переносчик инфекции.

Джек

кивнул. Он сидел молча, ручка застыла над блокнотом. Он не знал, что ему записывать. Наконец он отложил ручку, закрыл блокнот и сказал:

— Я все равно не понимаю.

— Чего не понимаете?

— Цели всего этого.

Брейдинг воздел руки, изображая полную неспособность помочь Данфи.

— Откуда мне знать? Единственное, что я могу сказать, — цель, как мне представляется, заключалась в том, чтобы произвести впечатление. Заставить людей задуматься. Обсуждать случившееся. Даже напугать их, возможно. Ну и она была достигнута, и весьма успешно, иначе я бы не занимался такими делами на протяжении двадцати лет. Не знаю, следили ли вы за тогдашними событиями, но об изуродованных животных писали довольно долго и много и шумно спорили.

Данфи вздохнул:

— И все? Задание заключалось только в этом?

— В мое время — да. Позже, к концу моей карьеры, мы начали делать… не знаю, как вы их там называете — узоры на пшеничных полях.

— Какие узоры?

— Геометрические. Несколько кругов. А потом кое-что более прихотливое. В Управлении их называли «агриглифами». К тому времени я был уже плох. Мне пришлось уйти. Но главный принцип сохранялся. Мы нигде не оставляли никаких следов.

Некоторое время Данфи сидел молча. Его ум напоминал компас, в котором стрелка, постоянно указывавшая на северный полюс, вдруг решительно повернулась к южному. Наконец он встал.

— Ну что ж, — сказал он, — лимонад был действительно великолепен.

— Спасибо.

— Думаю, никаких проблем с пенсией не будет.

— Хорошо. А я-то уже начал беспокоиться.

— Вы ведь понимаете…

— Служба обязывает.

— Совершенно верно. Утром я позвоню в Центральную финансовую инспекцию и все улажу. Думаю, что им не будет нужды связываться с вами.

— Великолепно.

— Но…

— Что?

Данфи кивнул в сторону черной ткани.

— Вы не возражаете, если я…

Брейдинг хотел было возразить, но затем передумал и просто пожал плечами:

— Собственно, почему бы и нет? Валяйте.

Данфи подошел к ткани и поднял ее.

— Все это засекречено, — сказал Брейдинг, подъезжая к нему в своем кресле. — Пурпурное Сердце [14] — за мою болезнь. Там внизу надпись, можете прочитать. А медаль от разведки, чисто профессиональная награда. И…

— Извините, но я должен посмотреть.

14

Медаль, старейшая награда за военные заслуги, учрежденная Джорджем Вашингтоном в 1782 г.