Схимники. Четвертое поколение
Шрифт:
– А это кто еще? – Ждан, даже не слышавший об этих людях, подошел к Картавому, и тот с глубоким уважением в голосе ответил:
– Лесные бгатья.
– Что за братья такие?
– Восточнее живут, – пояснил наемник. – На юге есть чубы, а на севеге – лесные бгатья. К ним тоже холопья всякие бегут, ну и лихие людишки тож, кому смелости хватает. Князья не тгогают их, а иногда даже помогают огужием. И на тех невольников, кого они к себе пгиняли, пгежний хозяин пгетендовать не может.
– За что честь такая? – удивился юноша.
– Ну ты же знаешь, губеж там несколько гогодищ стегегут. Но вагвагы ежели захотят, то обойдут их легко, и гагнизон
– Они с нами пойдут?
– Да.
– Это ж какая у них доля? – Ждан нахмурился. – Бойцы, по всему видать, серьезные. К лесу привычные.
– Не волнуйся. Им плата отдельно. Тепегь выступаем ского. Мы только их и ждали.
– Теперь понимаю, почему ты в отряд всякой шушеры на четверть доли нанял, – рассмеялся Ждан. – С такими союзничками можно и сэкономить.
– Молодец, сообгажаешь, – не стал спорить Картавый.
– А подчиняются они кому?
– А никому, – в тон ему ответил капитан. – Свой у них выбогный атаман, как у чубов – кошевой. Кто-то из князей поначалу пытался бгатьев силой заставить себе служить. Так газве их в лесу поймаешь? А стгелы их любую кольчугу навылет пгошибают. Нет, с ними вгаждовать – себе догоже.
Уже тогда я начал догадываться об истинной цели похода. Правда, не думал, чем он обернется лично для меня. Впрочем, все по порядку. Предводитель лесных братьев перекинулся парой слов с купцом. После этого мы сразу выступили.
Моя задача была самой простой – протащить обоз через все границы без досмотра. Обычное дело – когда купец везет вместе со вполне легальными товарами что-то запрещенное. Каждый князь кроит законы под себя. Мое умение убеждать – для любого купца незаменимо. К примеру, в Вилецкое княжество запрещено ввозить спиртное, в Бочажское – огнестрельное оружие, в Корчевское – холодное оружие длиннее кинжала. Примеров подобных множество. И все-таки везут, торгуют. А есть еще случаи, когда какой-либо товар облагают повышенными податями.
Иногда те, кто знал меня лучше других, спрашивали, не чувствую ли я угрызений совести, помогая протаскивать контрабанду без досмотра. Отвечу сразу – нет. Мне все равно, если княжья мошна недосчитается нескольких монет. Купцов я уважаю гораздо больше, чем правителей.
Нет, конечно, торговец торговцу рознь. В больших городах сталкивался я с тем, что особо ушлые людишки покупали на одном краю товар чуть дешевле, а на другом продавали дороже. С этого и жили. Вот, к примеру, в том же Луге целый квартал горшечников. Ремесленники лепят посуду из глины. Некогда им торговлей заниматься. Приходит человек и скупает все. Вроде бы и горшечнику хорошо – получил свои деньги сразу, а за прилавком стоять не надо. И покупателям хорошо – придут на рынок и выберут, что сердце пожелает, сразу, вместо того чтобы бродить от мастера к мастеру. И в общем-то справедливо, что посредник получает плату за то, что избавляет их от хлопот. А вот потом начинается. Горшечникам он говорит, что те лепят посуду быстрее, чем у покупателей она бьется. И цены устанавливает все ниже и ниже. Ремесленники соглашаются. Во-первых, некогда им ходить по рынку да интересоваться, почем их изделия продают. А во-вторых, привыкли уже продавать все и сразу. Подумаешь, потеряет несколько монет. А покупатель слышит другую историю – мол, не успевают ремесленники налепить посуды для всех, и потому цена нынче выше.
И вроде бы происходит все тихо,
А вот те купцы, на плечи которых ложится торговля между княжествами, действительно и рискуют больше, и пашут, как волы. Вот хотя бы моего нынешнего нанимателя взять. Вроде бы щуплый человечек, а на поясе – меч, под кафтаном – кольчуга. И я знаю, обращаться с клинком он умеет. Может быть, хуже наемников, а все же ежели нападут разбойники, за имущество свое будет сражаться. И пользы простому люду от него гораздо больше, чем от князей-бояр, которым вечно не хватает денег на бесконечные, никому не нужные, кроме них самих, войны.
Практически сразу мы свернули в лес. В последнюю пару дней светило яркое солнце. Немощеная дорога подсохла, телеги шли без заминок. Лесные братья растворились среди деревьев. Видимо, постоянно прочесывали заросли в поисках возможной засады. С караваном шли не более двух человек. Нелюдимые, отстраненные, они не вступали ни с кем в разговоры. Что-то в их повадке было от диких зверей. Наемники Картавого их опасались. А уж новобранцы так и вовсе старались даже не смотреть в сторону союзников.
Вокруг лежал угрюмый осенний лес. Палая листва шуршала под ногами. Кое-где среди голых остовов дубов, кленов и акаций зеленели сосны. Мы наслаждались последними ясными деньками. Лес, казалось, вымер. И только мерный шаг людей да скрип телег нарушали безмолвие. Охотники-новобранцы, отрабатывая свою мизерную долю, тщательно осматривали попадавшийся нам по пути бурелом, овраги, поросшие густым подлеском, да и вообще любые места, где достаточно опытный человек сумел бы устроить засаду.
Но Картавый не хуже меня или Ждана знал, что мало кто обладает достаточным опытом, чтобы нынче выйти на лихой промысел. А те, кто способен на это, сразу заметят лесных братьев и не станут искушать судьбу, рискуя сойтись со страшными порубежниками.
Деревни нам попадались редко. И тем реже, чем дальше уходили мы на север. Границу Лужского княжества пересекли на второй день. С княжескими сборщиками податей договорился я легко. Телеги не осматривали, содрали наименьшую мзду и отпустили с миром.
Холодало. Никого не удивляло, что наши девушки укладывались спать в обнимку. Наемники тоже жались поближе друг к другу, чтобы сберечь драгоценное тепло. Дожди щадили нас. Это радовало всех, потому как северное бездорожье – штука страшная. Никому не хотелось барахтаться по уши в грязи, выталкивая тяжелые телеги.
Один раз на обочине дороги нам попался остов воза, самого обычного, какими пользуются все купцы. Лесные братья ненадолго задержались у него и сразу обнаружили в трухлявом дереве, которое не пощадили время и непогода, ржавые наконечники от стрел. То, что мои походы всегда заканчивались удачно, отнюдь не значило, что таким же образом дело обстояло у всех. Не будь разбойный промысел делом выгодным, вряд ли расплодилось бы на просторах венедских княжеств столько всевозможных банд и шаек. Среди купцов тоже хватало тех, кто скупал награбленное по бросовым ценам, продавая потом втридорога. Дело это, поставленное на широкую ногу, хоть и влекло за собой множество рисков, но и кормило лучше честной торговли.