Шин Кен
Шрифт:
— Если, входя в жизнь человека, несёшь с собой только проблемы, — ответил Шин. — Не нужно удивляться, что тебя постараются выкинуть из этой жизни. Аджумма, со мной всегда можно договориться, как вам удобно. Пусть не миллион стабильно, но и так неплохо. Не стесняйтесь, если знаете, что мы с вашим мужем не столкнёмся, вызывайте. Вот я тут всё сделаю, он успокоиться. И можно потихоньку, к примеру, сменить замки. Вам не надо будет ничего делать. Я куплю, приеду, час на замок. И уехал. Деньги в кармане, вы довольны, жильцам
— Ох, смотрю, умеешь ты уговаривать, а, Шин? — лукаво улыбнулась женщина. — Наверное, по постелям-то помял изрядно уже!
Женщина рассмеялась, когда Шин сделал смущённый вид.
— Вижу-вижу, скромник! — хохотнула Е Рим. — Ладно. Сейчас, значит, я принесу деньги, рассчитаемся за душевую. А завтра за окна, так? Может сразу?
— Нет-нет, может выйти, как дешевле, так и дороже, немного, — ответил Шин. — Давайте по факту. Вот работа, вы приняли, деньги. Всем удобно. Это, кстати, называется клиентоориентированность…
… — А это называется эмоциональными качелями, — негромко произнёс Шин, когда Е Рим ушла.
Вот плохое, вот хорошее. Вот мудак, которому все должны, вот удобный человек, который решает проблемы. Если бы были условия, человека можно так покатать на этих качелях… Е Рим бы сама мужика своего на место поставила.
«Но нет смысла. Нет цели, ради которой надо так напрягаться. Зачем?»
Ради сиюминутного чувства собственной важности? А человеку жизнь об пол, да? Худо, бедно, счастливо или нет, у Е Рим налаженный быт. И это со стороны кажется, что это полный треш. А раз она столько лет так живёт, значит, есть баланс между плохим и хорошим. Даже если он только лишь в голове…
… Сегодня Е Рим ходила с ним. Потому что требовалось открывать квартиры…А на самом деле, вот если честно, ей просто хотелось выдохнуть. Немного поржать, просто поговорить, без постоянного давления. Совершенно обычное желание человека морально отдохнуть.
— Шин, я тебе не мешаю, что хожу с тобой? — спросила женщина во второй квартире.
— Нет, не мешаете, аджумма, — улыбнулся Шин. — Как видите, у меня отвёртки из рук не падают, пена летит туда, куда нужно. Я вообще редко против женского общества.
— Да-да, я и вижу! — усмехнулась женщина.
Шин открыл окно. Осмотрел резинки.
— Так, тут надо поменять, — вынес он вердикт. — Поистрепались. Аджумма. Такой вопрос, только не подумайте чего, это просто интерес. Вот такой дом, как ваш. Он сколько может стоить? В среднем?
— Ну, Шин, тут так не скажешь, — уверенно ответил Е Рим. — Может очень сильно отличаться. Надо всегда смотреть. Может, в доме трещина от верха до низа? Он тогда вообще будет стоить, чуть не как земля под ним. Потому что, скорее всего, придётся сносить. А это такие траты, что проще купить другой дом.
— Слушайте, ничего себе вы разбираетесь, — заметил парень. — Вы что, строитель по профессии?
—
— Так и в людях, наверное, понимаете? — произнёс парень. — Навидались, я полагаю?
— Ох, да, насмотрелась, — согласилась Е Рим. — Всякие были. И дураки, и хорошие люди. Вон, Ю Хи, вообще стала одних девушек селить, когда у неё парни, девушку не поделив, чуть дом ей не спалили. А один другого чуть не убил.
— Да, она уже мне сказала, — криво усмехнулся Шин. — В этом году вообще только девушки будут.
— А ты-то и рад, да? — улыбнулась Е Рим. — Один парень во всём доме!
— Аджумма, а то вы не знаете, что такое женский коллектив, — хмыкнул Шин. — Там только попробуй, хоть с одной. Остальные тебя сгрызут!
— Вот это ты верно думаешь, — кивнула женщина. — Но остаёшься, да?
— Я же буду работать уходить, — ответил парень. — Так что, с жильцами контакт, думаю, будет минимальный.
— Ну, не знаю, не знаю! — усмехнулась Е Рим. — Мы, женщины, такие! А что это парень просто ходит? Надо его прощупать!
— Ой, аджумма, там будут совсем молодые девушки, — ответил Шин. — Хорошо хоть совершеннолетние, студентки потому как. Но только-только из школы. Это же жениться поволокут, мама сказать не успеешь! Не-не!
— Ой-ёй-ёй, Шин! — хитро улыбнулась женщина. — А ты, я смотрю, хочешь погулять, да?
— Скорее, отучиться, — заметил парень. — С семьёй это сделать будет… Почти невозможно.
— Да-да, — подтвердила Е Рим. — Когда тут учиться?
— Жена беременная, потом с детьми сидит, — подхватил Шин. — Надо обеспечивать! Некогда в аудиториях будет сидеть! Е Рим, а вы вот, сколько сидели с детьми?
— Ох, они у меня погодки, — задумалась женщина, вспоминая. — Так… четыре года, да. И то, ещё по дому надо было успевать. Сыновей уложу, и побежала по квартирам, где чего надо. У меня эти годы даже не запомнились. А больше всего я мечтала выспаться! Сколько раз засыпала прямо у плиты. Подскочу, на кухне угар! Дети орут! Ох, было время!
«И твой придурок тебе, по-любому, это не устаёт напоминать. Какая ты была плохая хозяйка».
— Вот я и хочу, годам к тридцати, — сказал Шин. — Образование, дело своё. Чтобы стоять и смотреть в будущее! И чтобы было, что в старости потом вспомнить.
— Да, как я не надо, — криво усмехнулась Е Рим. — А то… Тебе ещё нет пятидесяти, а ты уже чувствуешь, как старость стучится.
— Е Рим, вы меня простите, — Шин наклеил резинку, отрезал лишнее. — Но я знаю одну женщину, ей сейчас… Где-то пятьдесят пять, пятьдесят шесть. Она мне рассказывала, что в сорок девять ей вдруг всё надоело. Дети уже взрослые, муж… Ну, проблема эта не редкая.