Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !

Раздольнов Глеб

– И не только Савелий, - просипел Коля, - не т-только он успел подержать...

Петр глядел испытывающе.

– Б-бутылочку п-подержал г-губернатор. В-вот они-с - п-пальчики!..

ФАЙЛ ЧЕТВЕРТЫЙ.

Раиса выглядела печально и озабоченно, однако, женских чар не растеряла - сразу впилась в Петра цепким хватким взглядом, губки сложила бантиком. Вместе с тем и поза, и выражение красивого лица выдавали неестественную напряженность секретарши, а скорее всего, нехарактерную для нее растерянность. Оттого завлекательные глазки не завлекали, а упорно, вопреки женской воли, тревожно сигнализировали, посылая всяк входящим

непрерывный "SOS".

Быстро расшифровав ее состояние, Петр понял - без разговора, хотя бы короткого, не обойтись. Так и вышло. Раиса перехватила инициативу, будто боясь, что капитан, как обычно молча, отделавшись дежурным кивком, растворится за начальственной дверью.

– Я ему говорила, говорила, - бешено быстро зашептала она, как только Смоковницын оказался в радиусе доступности ее активного шепота, - рабочий день закончился, капитана, то есть вас, нет, скорее всего, на месте, а он - -немедленно, на все - про все полчаса, хоть из дома, хоть от бабы, срочно! И мне сразу начал угрожать, тыкать стал... Представляете, даже Михаил Никитич не позволял мне говорить - ты, /она заиграла бровями/, да, вот, представьте только - не позволял!.. А этот, ой, господи, урод комиссариатский!
– сразу начал тыкать. Я его поправила, говорю, детей с Вами, так подчеркнуто, знаете же, Петя, как я подчеркиваю, так вот, подчеркнуто и говорю: "детей с вами не крестила, на брудершафт, извините, не выпивала, в одной постели не лежала", ой, уж вы извините, но я ведь прямая, что думаю, то и...

Загремела внутренняя связь. Властный грубый голос из аппарата почти прокричал: "Где Смоковницын? Где? Доложить! Немедленно доложить!".

Раиса заметалась, спутала кнопки, какие следовало нажимать при ответе, в аппарате что-то захрипело, засвистело, заурчало и он замолк.

– Ой, ой, я кажется отключилась, он теперь убьет, убьет, ведь он зверь, зверь...

– Да я же здесь, не волнуйтесь, Рая, я объясню, ничего страшного, улыбнулся заговорщицки Смоковицын. В другой ситуации его короткая реплика и особенно хитрая улыбка могли бы сойти за дешевый намек к легкому флирту, но теперь - нет, капитан попал в десятку, Раиса благодарно, даже преданно заглянула в его глаза, без малейшей тени кокетства.

"Зверь" в понимании секретарши Раисы был тот самый "спам", о котором на бегу обмолвился еще днем вездесущий Вагиз.

Как-то так случилось, что вместо надолго выбывшего из строя Голованного временно исполняющим обязанности начальника губернского управления стал никому неизвестный офицер из районного комиссариата. Ни на фамилию, ни на имя нового начальника Смоковницын несколько часов назад и внимания не обратил, не задумался даже, хотя где-то в темной подсознательной глубине заскреблись смутные воспоминания.

Он собирался посетить его сразу после назначения, которое свершилось, так же по каким-то непонятным правилам, уже через пару часов, как несчастный неожиданно свихнувшийся генерал был отправлен в местную психотерапевтическую клинику. Но Петра удержали дела.

Ему пришлось снова выехать на место убийства Крохобора и бомжа Савелия, он еще раз при дневном свете осмотрел территорию, потом вернулся в управление и долго вызванивал госпожу Полтинную - благоверную супругу Ивана Исаевича, но так и не вызвонил. Несколько мобильных телефонов ее, которыми с ним поделились в офисе Крохобора, упрямо

молчали, а по месту работы Агригады Павловны - в одном из комитетов федерального правительства - разговаривать с ним не захотели.

Он перезванивал несколько раз, говорил, что срочно, что беспокоят из Янска, но в ответ несдержанно ржали, отнекивались, в конце концов выдали, что хватит, мол, дергать нас хоть из Янсков, хоть из Хамсков, здесь работают, а не фигли-мигли крутят и бросили окончательно трубку.

Под вечер Петр отправился в морг, к судмедэкспертам. Печальное заведение находилось недалеко от дома, где Смоковницын проживал, поэтому посещение начальства он решил отложить до следующего утра. Но не срослось.

Звонок Раисы его настиг, когда он, уже предвкушая плотный ужин и крепкий здоровый умеренно продолжительный сон, подходил к своему подъезду. Пришлось возвращаться в "управу".

– Ну да ладно, - успокаивал себя оперативник, - завтра зато не придется время терять, сразу с утра делами займусь.

Он намеревался доложить начальству все, что ему известно по делу, понимая, что вовлечение губернатора в подследственные будет равносильно взорвавшейся бомбе.

Смоковницын закрыл за собою тяжелую дубовую дверь и онемел - в кресле Голованного закинув короткие толстые ноги с длинными черными туфлями на генеральский стол, еще заваленный документами, оставшимися от прежнего хозяина, удобно расположился, поигрывая в пухлой ручке телепультом, оскорбленный утром Петром безвестный майор из Кировского комиссариата. Петр решил пока промолчать о губернаторе.

– А-а, господин капита-ан, добро, добро пожаловать!
– с нескрываемой ленцой в голосе, и не делая ровным счетом никаких движений для приветствия, через губу буквально выдавил из себя новый начальник.

Смоковницын с удивлением обнаружил что тот выпивший. На тумбочке, рядом с письменным столом, открыто, вызывающе нахально, вытянулась узкая бутылка молдавского коньяка. Но не это поразило вошедшего, поразило до колик в груди новое звание утреннего знакомца. На погонах толстяка лихо горели свежим золотом полковничьи звезды.

Смоковницын решил, что, как и Голованный, теряет рассудок.

– Ты чего замер, садися, садися, меня не стесняйся, - кивал совершенно по-хозяйски на стулья у окон разухарившийся наглец, - пить будешь - наливай, я чего-то подустал сегодня, столько дел, столько дел...Так что давай-ка сам, давай за мое назначение и вот, - он стряхнул с левого погона невидимую пыль, - вот за эти знаки достоинства, давай-давай!..

Но Смоковницын решительно отказался.

– Не уважаешь, - спокойно заключил полковник, - ай, плохо, Смоковницын, плохо, надо начальство уважать, ублажать, понимать, тогда жизнь станет хорошей. У тебя вот почему жизнь не ладится, потому что законы жизни не соблюдаешь, а ты соблюдай - все будет, все-все!

"Точно - спам, решил Петр, надо же назначили на мою голову, порядочная, видно, сволочь". Вслух спросил, не уходя от сатисфакции взглядов:

– Вы мне скажите, как за один день через звание перелетают честные милиционеры?

– А-а, ну Смоковицын не туда тебя повело, - он неприятно улыбался широкими губами, разевая рот, словно хотел съесть большой кусок рассыпчатого торта, - если любопытно, то знай - приказ обо мне давно готовился, а то, что сегодня случилось - простое совпаденьице. Удовлетворен?