Шипы Черного Ириса

Фролова Машенька

– Выбери место, - спокойно велел вампир.

– Что?
– не поняла я.

– Выбери место на теле, где ты хочешь иметь шрам, - все так же спокойно сказал мой создатель.

Страх перед новой болью оказался каким-то слабым, еле слышным. Я легко его подавила. Быстро перебрав все варианты, я решила, что хочу видеть этот шрам всю оставшуюся жизнь и вспоминать, что нанес мне его именно Амадей. Я протянула ему левую руку, а пальцем правой указала на место в основании большого пальца. Обычно именно им трут себе нос.

Запоздало вспомнила, что сломала

себе кости, а сейчас рука была цела.

– Это вы вылечили руку?
– спросила я, сжимая и разжимая кулак.

– Да, - зло огрызнулся вампир, - и если ты скажешь мне за это спасибо - я тебе ее оторву!

Я продолжала потрясенно рассматривать совершенно здоровую конечность.

– Так где хочешь, чтобы был шрам?
– повторил мой создатель.

Я снова указала на точку под большим пальцем левой руки.

Амадей кивнул. Аккуратно взял пробку двумя пальцами. В трубочке было несколько капель жидкости.

– Постарайся не дергаться, иначе шрам будет большим, а тебе жить в этом теле, - он погано ухмыльнулся.

А я сжала челюсти, потом сжала ладонь в кулак, затем сжала и подлокотник кресла второй рукой, чтобы не мешать Амадею.

Он поднес пробку с жидкостью, наклонил ее над моей кожей, три капли с пробки упали на руку. Я ожидала, что они скатятся по руке, но они замерли, как расплавленный воск. А через секунду зашипели на коже, как масло на сковороде. Я смотрела и не могла поверить в то, что вижу. Боль от ожога пришла намного позже. Я дернулась, но сдержалась и руку не отдернула. Почему-то мне подумалось, что если я ослушаюсь его просьбы, он может приказать, а может просто плеснуть мне весь пузырек в лицо. Картинка собственной физиономии и вечность под венецианской маской так четко встала перед глазами, что я замерла. Перспективы будущего иногда пугают намного больше, чем боль нынешняя.

Через пару минут боль ушла, а шипение прекратилось. На руке остался здоровенный красный ожог, который покрывался белыми волдырями. Я смотрела и понимала, что это еще не самое страшное. Шрамы не будут такими уж уродливыми, как я опасалась.

– Можешь опустить руку, - разрешил Амадей.

Я недоверчиво на него посмотрела, но руку опустила. Моя суть желала его смерти, только теперь к казни прибавилось еще несколько пунктов.

– Это очень слабый раствор серебра, моя гордая уникальность, - начал объяснять вампир. Теперь он снова сидел в кресле и пил кровь. Пузырька с жидкостью нигде не было.
– Пули, болты и клинки из серебра причиняют куда большие страдания. Но теперь ты имеешь представления о том, что это за пытка.

– Но зачем?
– потрясенно спросила я.

– Я хочу понять, как быстро у тебя затянется шрам от ожога. Ты совсем молодой птенец, но все-таки Калиго, думаю, пара недель - и от шрама не останется и следа. А по тому, как быстро у тебя затянется рана, я смогу понять, насколько сильный дар у тебя откроется. Я же должен знать, чему и как тебя учить, - он подмигнул мне. По-доброму, в его лице не было угрозы, не было ненависти.

– Пара недель?
– переспросила я.
– Вы хотите

сказать, что этот шрам не навсегда?

Амадей посмотрел на меня.

– Конечно же нет!
– выпалил вампир. Потом его глаза расширились. Пальцы разжались и он выронил бокал. Впрочем, успел его подхватить. И снова уставился на меня.
– Ты хочешь сказать, что думала, что я сделаю тебе шрам на руке на все твое посмертие?!
– его голос упал до еле слышного шепота.

Я промолчала.

– Да как ты только могла подумать такое?!
– закричал он. Но крик криком, а в позе он не переменился. Это смотрелось странно и забавно одновременно.
– Я твой создатель!

– Вы сами сказали, что бывает по-разному!
– решила не молчать я.

Его глаза стали темно-зелеными. Он сжал челюсти, словно тоже боролся с клыками. Резко поднялся и захлопнул чемодан.

– Все! Хватит с меня!
– прорычал он.
– На сегодня хватит! Мое терпение не безгранично!

Он сунул мне в руки чемоданчик. Потом подхватил на руки.

– Я могу и сама идти!
– возмутилась я.

– Заткнись, недоразумение!
– рявкнул он.

Мне было неприятно у него на руках, но я промолчала. Обняла чемодан, в котором, похоже, были еще 'проверки' для меня, как любимую игрушку.

Амадей пронес меня по коридору, потом быстро поднялся по лестнице и протащил по еще одному такому же широкому коридору. Пнул ногой одну из дверей. Комната оказалась большой и отремонтированной, насколько это вообще возможно в таком заброшенном доме. Стены были задрапированы тяжелой зеленой тканью. Но всему полу светлый ковер с высоким ворсом. Несколько кожаных кресел, большой компьютерный стол, на котором стоял ноутбук. Несколько стеллажей с книгами, шкаф-купе. На полу у двери стояли три дорожные мужские сумки, явно дорогие. А в центре комнаты располагалась большая кровать. Простая, но на ней легко могли уместиться четверо.

Он кинул меня на кровать. И я невольно поразилась цветочному яркому рисунку постельного белья. Не вязался у меня этот вампир с яркими красками и цветочками. У меня вообще мужчины с подобным не вязались.

Амадей быстро разделся, скинул мокасины, рубашку и брюки на пол, оставшись в черном белье. Он обошел кровать и лег рядом со мной. Резким движением забрал у меня чемоданчик и опустил со своей стороны.

– А я не буду с вами спать!
– визгливо взвыла я, понимая, что, похоже, буду, потому что он не спросит.

– Да кому ты нужна?
– устало спросил вампир.

Сейчас на фоне ярких цветов подушки у него под глазами я рассмотрела глубокие морщины. Лицо осунулось. А сероватая кожа смотрелась совсем болезненно, даже для вампира.

Я осторожно легла на бок спиной к нему. Он притянул меня к себе одной рукой, прижал к груди. Ладонь руки, которая обвила талию, оказалась у меня под щекой. Она казалась твердой, но кожа была приятной на ощупь и прохладной. Нет, будь я человеком, то, наверное, она показалась бы мне ледяной, а так только легкая прохлада. Приятно. Если учесть, сколько я сегодня рыдала.