Шипы Черного Ириса
Шрифт:
Глаза девушки сощурились, а с лица слетели остатки мнимой вежливости.
– Какие умные трупные подстилки пошли...
Я положила когти на подлокотники своего кресла и перебила ее:
– Какие интересные замечания от носительницы... Подобные шаблонные речи можно ожидать от человека, но от вампира... Вам должно быть известно, что обращение можно купить, можно подарить, можно стать жертвой нападения, можно заслужить. Все зависит исключительно от решения конкретного Создателя. В этой связи я не понимаю, к чему все эти нелепые вопросы. Разве для получения карты носителя требуется мотивация выбора?
Юлия
– Место последней работы?
– Туристический Агент по временному говору найма в фирме «Белые Облака».
Юлия покликала по клавишам, просмотривая сразу несколько файлов. Насколько я знала последние поправки к законам, сейчас она, скорее всего, просматривала все файлы как-то связанные со мной. От детской медкарты до характеристики универа. Уже лет пятнадцать в нашей стране действовала отрытая единая база данных и любой представитель власти несколькими кликами мыши может узнать все, что душе угодно. Пару минут мы в тишине ждали, когда Юлия решит продолжить беседу, начитавшись моей биографии.
– У вас не выявлено каких-либо существенных патологий в психике, так почему же вы приняли такое решение, как ПЕД?
– На этот вопрос я отвечать не буду.
– спокойно ответила я.
– Ваша семья в курсе вашего решения?
Вот тут меня, как из проруби окатило. Все тело, вплоть до спинного мозга замерзло в секунду. Паника стала затапливать и без того напряженный разум. Горло скрутило спазмом, а легкие, уже знакомо, стало медленно сдавливать в подступающем приступе. Ладони и лоб покрылись холодной испариной.
– У меня нет семьи, - с неимоверным трудом выдавила из себя я.
Со спины раздался издевательский смешок Амадея.
– А вам, Юлия, разве неизвестно, что у птенца есть только одна семья - его Создатель?
– Она не ваш птенец, а гражданин!
– уверенно заявила представительница закона.
– Интересная точка зрения, особенно для одной из нас, - с непередаваемой иронией в голосе, ответил Амадей.
– Я не могу выдать ей паспорт-карту без договоренности с ее семьей, - без эмоциональным, казенным голосом резюмировала девушка.
В этот момент я поняла все.
Ему уже сообщили...
Он знает... Мне не выбраться...
Господи Боже...!
Впервые я почувствовала, как клыки выступают не из-за жажды крови, не из-за злости или ярости, а из-за полного всепоглощающего, всесжирающего страха.
Я вцепилась в подлокотники кресла, скрюченными пальцами. Горло сжал, подбирающийся приступ удушья. Легкие медленно сворачивались в трубочку, а желудок сжался до размеров наперстка.
Я знала, что если ничего не сделать - то приступ продлиться не один час. Меньше всего на свете мне хотелось бы упасть на колени в приступе перед Амадеем. За то короткое время, что проходила вампиром, я как-то совершенно незаметно успела позабыть: кто я и что, от прошлого смена расы не освобождает. Я Аврора - и это не звучит гордо. Я жалкая, а если про меня уже знают, то жалкая на все сто процентов.
– Ваша семья...
– не глядя на меня, а продолжая что-то набирать на компьютере, начала говорить Юлия, совершенно забыв про Амадея.
Теперь, за долю секунды все последние события предстали передо мной совершенно в ином свете. Если он уже знает про меня, и знает, что я должна была прийти сюда, тогда все, что было
Она сгорела вместе с Антом и Светой. А за одно и хорошо напугать моего Создателя, чтобы не качал права. Я уже много раз наблюдала одну и ту же картину: как самые разные люди, при встрече с этим человеком, которого я не рискнула бы назвать по имени даже в мыслях, поджимали хвосты и моментально превращались из страшных хищников в присмиревших и облезлых псов, готовых за доброе слово или кость облизать ему туфли.
Надежда - самая глупая и болезненная в мире вещь!
– У меня нет семьи!
– взорвалась я.
Сама не заметила, как вскочила на ноги. Стул с грохотом отлетел, кувыркать по полу, будто мячик. Я ударила ладонями в стол - тот скрипнул и покрылся сеткой мелких трещинок, будто не лакированное дерево, а стекло.
– Шевельнешься еще на миллиметр - и я испорчу тебе грудь!
– почти ласково, с удовольствием проговорили от двери.
Я скосила глаза, послушно застыв статуей в чуть наклоненной позе. В дверном проеме стоял Капитан Серов. В руках он держал странного вида пистолет, с необычно широким дулом и светящимся огоньком индикатора на рукояти. Такой же только не зеленый, а красный огонек светился, недвусмысленно указывая лазерным указателем мне на центр грудной клетки. С такого расстояния промахнется только имбецил или главный герой не слишком продуманного боевика.
Благодаря этой красной точке я, наконец, сообразила, что применила силу в госучреждении! Оскалилась на представителя власти! Это было бы страшно, и я, наверное, испугалась бы в иных обстоятельствах. А сейчас я всерьез размышляла: если брошусь на капитала - это будет считаться суицидом, запретом, на который меня наградил Создатель.
Стоим, смотрим друг на друга. Секунда, другая... Уверена, что капитан гадал: сможет ли пристрелить нас обоих, а потом обставить это перед ВАВ, как самооборону.
Я ощущала сексуальное возбуждение Юлии. Девушка при виде капитала завилась, как подросток при виде популярного поп-кумира. Она не шевелилась, не изменилась в лице, а я чувствовала, как чуть подрагивают ее мышцы на внутренней стороне бедер. Она едва сдерживалась, чтобы не начать ерзать в своем кресле. Дыхание и сердцебиение, как и выражение лица, эта вамп контролировала прекрасно, а вот некие, менее заметные поползновения своего тела она упустила.
Ей стоило бы взять пару уроков у Амадея. Ведь он контролирует свое тело просто великолепно. Я никогда не определяла его эмоции вот так, просто, по телу. В его случаи это были совсем иные ощущения, будто вырванные из глубины его подсознания.
Стоило вспомнить про Амадея, как он подал голос:
– Юноша, я не советовал бы вам, наводить прицел на моего птенца, - в этой фразе не было угрозы. Она прозвучала более чем шутливо и даже дружески.
Я мысленно возрадовалась. Зеленоглазый снова решил надо мной поиздеваться. Это нужно использовать!
– А я советовал бы тебе заткнуться, упырь!
Я не могла видеть из своего положения Амадея, но я видела его, чувствовала. Не знаю, как описать. Это было что-то среднее между зрением и ощущением, Все равно что чувствовать на себе чужой взгляд, и при этом точно знать, что делает наблюдающий, где он и что испытывает.