Шипы похоти
Шрифт:
Отпустить ее было моим первым и последним самоотверженным поступком. Если бы я только знал, что все это было частью плана мести Адриана. Если бы я тогда знал, кто он такой, я бы забрал ее и убил его тогда.
Я взглянул на бумагу, которую она вложила мне в руку, нежно потирая большим пальцем ее сильный пульс.
Я продолжаю. Стоя в тени.
"Что это значит?" Я допросил ее.
Она пожала плечами, нахмурила брови и задумчиво посмотрела в глаза. — Я не знаю, — сказала она с оттенком раздражения в голосе. Затем, словно осознав,
Положив руку ей на поясницу и подтолкнув вперед, мы направились к ее арендованной машине.
«Я не сомневаюсь, что ты разгадаешь это», — сказал я ей, а затем протянул руку. "Ключи. Я отвезу нас обратно в отель.
«А что, если я останусь у друга?» сказала она криво.
Сухое веселье наполнило меня. Ни друг, ни семья, ни враг не удержали бы меня от нее.
— Тогда тебе лучше предупредить своего друга, что я тоже приду.
Двадцать минут спустя мы были в ее гостиничном номере.
Конечно, ей досталась лучшая комната, которую только мог предложить Уолдорф. Президентский люкс. Ничто меньшее не подходило для королевы, которой она была.
Как только мы вошли в ее комнату, она бросила сумочку на маленький столик, скинула каблуки и вытянула пальцы ног. Это было такое простое действие, но что-то в нем было таким успокаивающим. Так чертовски верно.
Я практически мог представить, как она делает это каждый день, когда мы возвращаемся домой. Вместе. Черт, я забежал вперед.
Она оглянулась через плечо. «Мне не нужна компания», — усмехнулась она, словно мысль о том, чтобы пойти со мной домой, вызывала у нее тошноту. Чертовски плохо. Ей придется к этому привыкнуть.
Я проверил время на своих часах. — Что ж, ты это получишь.
Когда я поднял голову, я увидел, что ее глаза сверкнули раздражением, глядя на меня.
— Ну, не жди никаких развлечений.
Я испустил сардонический вздох. Она, конечно, не удосужилась потешить мое эго. Не взглянув ни разу, она направилась к маленькому мини-бару и налила себе бокал вина. Я заметил таблетки, стоявшие рядом с полностью заполненным баром, и нахмурил брови. Мне не нравилось, что она принимала это дерьмо.
Она была настолько сосредоточена на алкоголе, что скучала по тому, как я подкрадывался к ней ближе. Прежде чем она успела поднести стакан к губам, я убрал его из ее досягаемости.
"Что, черт возьми, ты делаешь?" — прошипела она, делая шаг назад, когда я сделал шаг к ней. Я видел, как под бледной кожей бьется ее пульс. Ее глаза слегка расширились, но она отказалась съежиться.
«Сегодня никакого алкоголя», — приказал я.
Ее глаза сузились от презрения, а пульс ускорился. Ей не нравилось, когда ей указывали, что делать. Судя по всей информации, которую я имел о ней, и из того, что я видел, ее братья обожали ее. Вероятно, компенсируя отсутствие матери и отсутствующего отца.
«Ты не мой отец».
Я поставил стакан обратно на стойку, не удостоив его еще раз взглядом.
«Вок так». Это верно. Она сделала еще шаг назад, и я последовал
— Ты мне тоже не брат.
«Вок так». Это верно. Еще шаг назад, и она ударилась спиной о стену отеля. «Но я человек слова». Шепот тьмы пронизал мой голос, когда я сократил расстояние между нами. Я прижал руки к стене по обе стороны от нее и опустил голову. Она глубоко вздохнула, когда мои губы скользнули по ее шее. «После траха не будет обвинений в алкоголе, Татьяна Николаева».
Заметная дрожь прокатилась по ее телу, и ее тонкое, нежное горло зашевелилось, когда она сглотнула. Черт, она была прекрасна. Словно ангел, брошенный на эту Землю, чтобы искушать меня. Чтобы смирить меня.
— П-почему ты никогда не называешь меня по женскому имени? — тихо пробормотала она. Я сильно укусил ее чувствительную плоть, наказав ее даже за то, что она предложила это. «Ой».
— Не толкай меня, моя луна, — пробормотал я ей в тело. «Ты моя, и я не хочу напоминаний ни о ком другом». Я укусил ее снова. "Понял?"
Она даже не осознала, что наклонила голову, чтобы приспособиться ко мне. «Мою дерзкую королеву можно приручить» , — с удивлением подумал я.
Я облегчил боль, пососав ее пульс, а затем лизнув его. На вкус она напоминала лед в жаркий и влажный день. Это был единственный раз, когда мне понравился запах роз. Вокруг нее. Запах, который я ненавидел с тех пор, как предательство моей матери завершился.
Подняв голову, я уже мог видеть свой след на ее фарфоровой коже, и что-то дикое раздулось у меня в груди. Мой. Оно кричало громко и ясно. Не Адриана. Не ее семьи. Она была чертовски моей.
Встретившись с ней глазами, я позволил себе потеряться в ее бледно-голубом взгляде. Она не оттолкнула меня, но и не то чтобы притянула к себе. Мне нужны были ее слова. Прошли месяцы после смерти Адриана. Она была готова двигаться дальше, несмотря на свое упрямство держаться.
«Мне нужно услышать, как ты это говоришь». Меня охватила темная одержимость. Мне хотелось изучить каждый дюйм ее тела, прикоснуться к нему и поцеловать. Мне нужны были ее стоны, как мой следующий вздох, но сначала мне нужна была ее готовность. Согласие. «Мне нужны твои слова, Татьяна. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы тебя трахнули.
Взяв прядь ее волос между пальцами, я глубоко вдохнул, позволяя аромату роз проникнуть в мои легкие и оставить там место. Только для нее. Только для нас.
— Скажи это, — прорычал я ей в шею.
— Хорошо, — пробормотала она, наклонив голову, чтобы приспособиться ко мне. "Да."
"Да, что?" Из этого не будет простого выхода. Она шла с широко открытыми глазами и ясно говорила слова.
— Трахни меня уже, — раздраженно сказала она, сжимая бедра.
Одним быстрым движением я оказался на ней. Мой рот врезался в ее рот, мои руки срывали с нее траурное платье. Ей принадлежали цвета, а не чертовски черный цвет. Ее руки обвили мою шею, ее ногти царапали мою кожу головы. Черт, мне снова было с ней тяжело. Как проклятый подросток, у которого только что накачали гормоны. В сорок один год это было едва ли желательно. Эта одержимость ею росла слишком быстро, поглощая меня.