Широкое течение
Шрифт:
насмешливо. — Благодетель нашелся, гляди-ка! От тебя
дождешься... Но теперь нам наплевать на тебя!..
Таня, привстав, строго поглядела на Гришоню через
голову Ильи Сарафанова, предупредила:
— Курёнков, умерь свой пыл. Хочешь говорить, про¬
си слова. Продолжай, Дарьин.
— И еще заметьте, — сказал Олег, — Карнилина вы¬
ращивали, как выращивают садовники подопытное дере¬
во: ему и удобрения, и прививки, и поливка... Вокруг
него
чики, и комсорг с парторгом. Тут уж не умеешь пля¬
сать, да запляшешь.
Гришоня вскочил и, перегнувшись через плечо Ильи,
крикнул Дарьину:
— Ас тобой мало носились? Забыл? Завидуешь!
— Помолчи, Курёнков, — опять одернула его Таня.—
Дисциплины не знаешь?.. — Красные разводы румянца
на щеках Тани выдавали ее волнение. Повернувшись к
Дарьииу, она спросила негромко, но настойчиво: — Мо¬
жет быть, ты разъяснишь то, что сказал?
— Я хочу сказать, что каждый из нас, кузнецов, ко¬
му отвалят столько же внимания, сколько получает Кар-
нилин, достигнет тех же успехов, а может, даже и боль¬
ших.
Выдержав паузу, дождавшись, тишины, Таня спросила,
испытующе глядя на Олега:
— Ты считаешь, что тебе мало уделяют внимания?
— Да, мало.
— Ерунда, — перекрыл всех зычный сипловатый го¬
лос Сарафанова. — Ручки нам целовать, что ли?
— Просто стечение обстоятельств, — воскликнул Ры-
жухин. — Попал на волну, вот и подбросило на гребень.
— Опять ерунда, — еще громче возразил Сарафа¬
нов. — Штамповать надо, как Антон, изо всех сил, да
коробочку эту, — средним пальцем он постучал себя по
виску, — надо иметь посветлее, соображать что к чему,
тогда и первое место очутится под руками — занимай!
Правильно я говорю, Фома Прохорович?
Антон сидел в углу, возле радиолы, и следил, как
Сидор Лоза рисовал на-листке блокнота смешные рожи¬
цы. На вопрос Рыжухина он услышал глуховатый голос
Фомы Прохоровича Полутенина:
— Ты что молчишь, Антон? О тебе говорят, объясни
товарищам: твои дела — не секрет.
Антон поднял голову и вопросительно взглянул на
Таню; она кивнула ему головой:
— Говорите, Карпилин.
— Дарьин прав, конечно, — сказал Антон, — я дей¬
ствительно ходил по бригадам, собирал то, чего у меня
не хватало.— Он встал, повернулся к Дарьину и прого¬
ворил резко: —Только ты врешь, Дарьин: я ходил по це¬
ху, но не как нищий, — рабочий человек никогда не был
и не будет нищим! Я ходил как член коллектива, как
ученик этого коллектива. Я и к тебе обращался за по¬
мощью.
чорт бы тебя побрал!..
Комсомольцы примолкли, всполошенно переглядыва¬
лись. Скрывая улыбку, Таня предостерегающе постучала
по столу карандашом:
— Выражайтесь осторожней, Карнилин.
Антон виновато взглянул на Ташо, как бы извиняясь,
и уже спокойнее прибавил:
— Сказать по правде, Дарьин, не люблю я тебя, че¬
стное слово. Еще когда в ремесленном учились, не нра¬
вилась мне твоя фанаберия, фырканье твое. Сам ты вы¬
рос, и спесь твоя разрослась—дальше некуда!
Дарьин тоже встал, сказал с неприязнью:
— А ты думаешь, я тебя обожаю?
— Сядьте! — приказала Таня, чувствуя, что спор гро¬
зит перейти в ссору. — Садитесь, остыньте! Иначе я за¬
крою заседание бюро.
— Чего ты останавливаешь?—крикнул ей Гришоня.—
Пусть выскажутся. Нам оч-чень интересно послушать!
Дарьин сел, Антон дождался тишины и продолжал,
обращаясь к Олегу:
— Я не перестану ходить по бригадам и учиться у
товарищей. А все свое, хорошее, буду отдавать другим,
в том числе и тебе, если ты этого пожелаешь. Потому
что тут дело идет о государственной продукции, о дета¬
лях машин. А они безразличны к твоему или моему ха¬
рактеру и к нашим с тобой отношениям.
— Не льсти себя надеждой: учиться к тебе не приду.
— Знаю, что не придешь, — точно с сожалением от¬
ветил Антон. — И захочешь, да не придешь: фанаберия
не пустит. Поэтому ты и стоишь на десятом месте, сза¬
ди тебя только двое — Курёнков да Грачев. И те —но¬
вички по сравнению с тобой. — Повернувшись к Тане,
Антон предложил: — Вот давайте и спросим Дарьина,
почему он очутился на десятом месте?
— Потому же, почему ты вышел в передовые, — жи¬
во откликнулся Дарьин, чтобы избежать последующих
вопросов. — Я об этом уже сказал.
— Пусть объяснит, почему бросил курсы мастеров, —
выкрикнул Гришоня. — Заодно пусть расскажет и о своей
жене...
Последние слова заставили Олега вскочить:
— Не лезь!
— Не кричи, не испугались, — отмахнулся Сарафа¬
нов.— Твоя жена — член нашей бригады, она часто пла¬
чет, мы видим это...
— Расскажи про свои амурные дела с Барохтой, —
попросил Гришоня не без ехидства,
— Барохту я знаю, — вмешался Антон. — Разбить
чужую семью для нее ничего не стоит. Она считает это
как бы делом чести. Поэтому я предлагаю просить ком¬