Шишки жизни, как их убрать
Шрифт:
Все отчётливее в мыслях прояснялось ожидание будущего. Он, во-первых, задержался на работе, во-вторых, опоздал и поздно забрал Лену с вокала, что еще больше будет раздражать больше не супругу, а ее маму, ворчливую и несправедливо относящуюся к нему старую женщину, которая ищет повода всякий раз упрекнуть Андрея. В-третьих, они вместо того, чтобы поехать домой, заехали в кафе и скушали пиццу, когда дома наверняка был ужин. Андрей уже понимал, что неприятных разговоров не избежать, а что ожидать от его семьи.
Перед дверью, Лена угрюмо засопела, и утерла рукавом сопли. На дворе хоть и не зима, но коварный ветер, сквозняком обдувал их в машине. «Ну вот опять, четвертый косяк, лишь бы
Дверь медленно открылась. В квартире слышались разговоры. Доносящееся из кухни сипловатым голосом слово: «Пришли» дало понять Андрею, что в его доме традиционно обитает еще одна женщина – мама его жены, проворная и обидчивая, Елизавета Михайловна. Она часто критикует его, вмешивается в семейные дела, и несправедливо относится к Андрею. И все объяснимо. Теща из той категории женщин, которые еще при СССР вкусили все его экономические особенности и моральные ценности, заботливо перенеся их в семейный быт. Например, вот сейчас, Андрей был уверен, что Елизавета Михайловна опять третировала свою дочь, что надо экономить и больше готовить домашней еды, кормить ребенка и мужа. Да все верно, дочь всегда становилась основным объектом так называемых «педагогических» споров жены и тещи. Это неизменно раздражало.
А еще любимой темой был он сам. Разговоры в духе: «…какой у тебя странный муж, доченька… Где ты его вообще нашла?», становились уже традицией.
«Никто не встречает. Плохой знак» – подумал Андрей, вешая пальто.
Домашние тапочки словно скороходы понесли его по стандартному маршруту – на кухню. За столом сидели две женины, одна молодая, хотя с виду не скажешь, что слишком молодая, но красивая и приятная женщина – его супруга Мария. А прямо напротив нее, смотрящая в упор на Андрея сидела старая женщина – ее мать, «любимая» теща Елизавета Михайловна. Пронзающие взгляды, недовольные лица смотрели на него скорее осуждающее, чем равнодушно, как обычно бывает. По лицам стало ясно, что они обе были крайне недовольны ситуацией.
– Добрый вечер. Мы пришли! – уверенно сказал Андрей.
– Мы видим, – надменно пробурчала теща, – почему так поздно? Темно на дворе, дочке надо кушать, делать уроки, отдыхать после занятий. Ты же учитель, сам должен понимать.
Супруга, как всегда, молчала. Можно было предположить, что она боится свою мать, но прожив с ней Андрей четко понимал, она использует ее лишь для того, чтобы самой не высказать то, что она думает, а думают они сейчас, видимо, об одном и том же.
– На работе дела, сегодня был педсовет, я забрал Лену, и мы поехали в пиццерию. Хотел с дочкой отдохнуть. – оправдывался Андрей. Он знал, что этот пассаж, еще больше подольет масло в огонь. Походы в кафе и прочие виды досуга действовали на тещу как красная тряпка на быка. Поэтому он и сказал это, чтобы вывести ее из себя. Андрею было уже все равно. Впрочем, вел он себя противоречиво. Он не готов был к скандалу, он его и не хотел, но ожидание будущей перепалки, которая была неизбежна, вселило в него силы и несмотря на усталость он был готов напасть первым.
– Он опять накормил дочку на улице, – обычным тоном возмущённо высказала теща. Эта фраза была уже стандартной в такой ситуации. «Накормил на улице…» Даже если в ресторан он отведет все семейство и там подадут шикарное блюдо, она все равно будет считать это улицей, – я вам приготовила борщ, есть гуляш, пюре, котлеты. Вот Лена салат настругала, а ты перебил аппетит у ребенка. Мы тебе постоянно говорим, что надо ей питаться дома, а не на улице. Зачем ты так поступаешь?
Скандал неминуем. Иногда слова, и та энергетика, которую они
– Я поступаю как считаю нужным, – в горле предательски пересохло. Повисла пауза.
– А мы, по-твоему, не знаем ничего? – как-то неестественно громко взвизгнула теща.
– Андрей опять ты… – на выдохе произнесла жена, закатывая глаза, и опираясь правой рукой на столешницу.
«Опять играет сцену…» – пронеслось в голове Андрея. Краем глаза он увидел, что дочь плотнее прикрыла дверь в свою комнату, – «Началось».
Жена на одном дыхании выпалила, все также прикрывая глаза и мелко вздрагивая: – Ты все время пропадаешь на работе, не отвечаешь на мои сообщения, звонки, не прислушиваешься к нашим советам, ты как будто в своем мире витаешь и вот мы просим тебя два раза в неделю забирать Леночку из студии, и ты даже это не в силах сделать…. опять эти слова…. Опять ты своевольно себя ведешь, непростительно – она внезапно сорвалась на фальцет, но пока не зарыдала, а это ожидалось.
Андрея от этого града совершенно незаслуженных обвинений всего передернуло, «Должен, должен, должен… И вновь я… я… я…»
Теща пока не вмешивалась, посматривая то на него, то на дочь испытывающим взглядом и недовольно хмурясь. Тем временем, Маша, продолжая все больше себя накручивать говорила:
– У меня на работе и так каждый день завал, а на тебя совершенно ни в чем нельзя положиться. Уже больше нет сил, – на ее глаза навернулись слезы, и она требовательно взглянула на мать, теща вся напряглась и изготовилась к решительному «броску» – мама… ну что же вы молчите! – и заплакала наконец.
«Запрещенный прием», – печально подумал Андрей, но ничего поделать он не мог. Почти всегда все скандалы завершались именно так, особенно при участии «многоуважаемой» Елизаветы Михайловны. Жена причитала, обвиняла его, не давая и слова в оправдание вымолвить, потом обращалась к матери, начинала плакать, а после…
– Какой мужик мелкий сейчас пошел – сурово тут же, как по команде, выдала свое коронное теща, – Не опора в семье, а только обуза. И опять Машенька плачет, опять у Леночки уроки не учены, а уже поздно и скоро ночь на дворе. Но что же, я, не буду я вмешиваться, но ты Андрей… думай, что делаешь!
Она досадливо всплеснула руками и с притворным желанием не вмешиваться попятилась, но очень медленно к выходу их кухни. Тем не менее Андрей знал, что она жаждет продолжения и скажи еще хоть кто-то из них, хоть одно слово, скандал непременно затянется. Но в этот раз кроме чувства вины никаких травм ему нанесено не было. Андрею то ли от усталости, то ли от досады, не хотелось ничего говорить, а Маша, внезапно судорожно всхлипнув со всех ног выскользнула из кухни, даже чуть потеснив мать. Произошедшее остановило «фурию» и заставило действительно засобираться наконец домой, но она не преминула ужалить напоследок, застегивая пальто:
– Все семьи как семьи, живут душа в душу… Ах, а ваша, не ожидала я что ваша, кто в лес, кто по дрова каждый сам по себе.
Андрей так и застыл в недоумении, не зная, что ответить. Злость закипала в нем, и он ничего лучше не нашел как сказать:
– Шли бы вы лучше отдохнуть, мама.
И конечно же эта фраза была ошибкой. Елизавета Михайловна, театрально вздохнула: «Ах!» и громко хлопнув дверью удалилась. Теперь еще несколько дней будет с ним не разговаривать, но приходить, конечно, будет.