Шишки жизни, как их убрать
Шрифт:
В квартире стало тихо. Он стоял посреди коридора вслушиваясь в эту тишину. Время как будто бы остановилось. Так прошло несколько минут, прежде чем к Андрею вновь вернулось самообладание и осознание, что необходимо как-то продолжать этот день и наконец закончить, обрубить клубок проблем.
Не спеша проследовав в ванну, он разделся и встал на холодных пластик ванной, задвинул шторку и включил воду. Она была холодной, и он то и дело вздрагивал, но менять температуру не было желания, расслабляться он не хотел. Напротив, холодный душ возвращал его к действительности. И когда он снова оделся, вышел из ванной, проследовал на свое обычное место, в кресло на балконе, выходящем из кухни, все произошедшее за день пронеслось в голове. Утомительное совещание, ужин с дочкой, разговор
На часах первая четверть двенадцатого. Так быстро пролетело время, а завтра новый день. И снова все по-прежнему хорошо знакомому сценарию, все безвкусно и пресно, непонятно и что характерно нерешаемо. Вроде бы внешне все неплохо: есть дом с почти выплаченной ипотекой, жена, дочь здоровая и умная, в общих чертах стабильная работа. Однако в этом пазле были пробелы: отсутствие прогресса в карьере, надоедливое и бестолковое руководство, бесконечные ссоры дома, отсутствие времени на ребенка, проблемы у жены на работе и постоянная усталость. Внезапно Андрей поймал себя на мысли что уже около десяти минут бессмысленно пересматривает список контактов в телефоне. Да… совершенно очевидно, что ему хотелось выговориться, поведать о всех своих волнениях и посвятить кого-то в свои мысли, быть может сообща в беседе найти выход. Но с кем поговорить? Юрка, он конечно проницательный очень, но все-таки человек не семейный и вряд ли поймет его проблемы, Елена (Елена Павловна – один из завучей в школе) с единственной из сотрудников школы у него сложились теплые, доверительные отношения всегда советовала ему одно и то же – разводиться, забирать дочь и уезжать в Москву, но он знал, что это не выход. Мама… нет, звонить среди ночи матери и говорить с ней о том, что твориться на душе, не могло быть выходом. Зинаида Федоровна, с самого начала была против его поездки в глубинку, и только два раза за все годы его проживания здесь приезжавшая в гости (в остальное время он приезжал к ней в столицу сам), естественно отреагировала бы эмоционально и поэтому тревожить ее Андрей не хотел.
Нащупав кнопку блокировки, он погасил экран телефона и задумался снова. «А ведь, действительно, выговориться была не лишним». Внезапная мысль осенила его. Вновь включив экран телефона, он забил в строке поиска имя, которое хорошо запомнил после разговора в кафе: «Загорская Юлия»: да, именно, психотерапевт, мотивационный психолог, практикующий гештальт-техники, пять лет стажа, автор научных статей и нашумевшей книги «По жизни с улыбкой». Презентация книги прошла годом ранее, и разошлась тиражом более чем в миллион экземпляров.
Встав с кресла, Андрей, не включая свет проследовал в прихожую нащупал портфель, в нем бумажник и достал визитку с приглашением, а после торопливо вложил ее за чехол телефона чтобы не потерять. И после усмехнулся, сам себе. Как школьник в темноте от всех скрывает какую-то тайну. На душе стало легче. Он заглянул в комнату к дочери, она уже спала. Маша несмотря на произошедшую размолвку все-таки, как всегда, позаботилась о дочери. Целуя Лену в лоб на ночь, Андрей думал о жене: «Хорошая она у меня все-таки, просто я запутался и не знаю, что делать, не знаю как исправить ситуацию».
В их спальне было тихо и темно. Маша уже спала, и это его радовало. Быть может он поступил, неправильно не поговорив с ней, но сейчас не хотелось видеть ее слезы и слушать ее упреки снова. Андрей тихонько лег рядом и практически мгновенно провалился в сон.
II
Прошла неделя после той перепалки. С женой Андрей помирился, с тещей отношения, все равно, оставляли желать лучшего, но осадок от сказанных в тот вечер слов, не давал покоя. Всем казалось, что тот вечер, нес в себе какой-то странный, непонятный пока никому переломный эффект. Что-то постепенно умирало, уходило, как туман с первыми лучами солнца. Любовь, нежность, привязанность в Лене, к Маше, жене, матери его ребенка, постепенно уходили на второй план. Ежедневная рутина на работе, рутина в отношениях, для мужчины становились той ношей, которая как груз висела
Он, конечно, прятал эти мысли в душе, он не хотел в них верить и поддерживать. А зачем? Это разве поможет, но мысли, как тектоническая магма, пробивалась и когда-нибудь должны была выйти с оглушительной силой и ревом наружу. Но сейчас, ему было проще уходить от размышлений и погружаться в бесконечную рутину работы и семейных дел.
«Любимая» теща, бескомпромиссная старая женщина, как после скандального вечера, так и в это утро четверга, как ни в чем ни бывало пришла помогать дочери по дому. Увидев, что борщ остался на плите никем ни съеденным, она разразилась бурей эмоций, которые она высказала своей дочери по телефону, а так как на вечер ужин был уже готов, заботливая женщина, принялась подметать и мыть полы в квартире дочери. Елизавета Михайловна, воспринимала готовку и уборку в квартире зятя и дочери, как свою непосредственную обязанность, не понимая очень важного факта – что тем самым мешает нормальному семейному быту не только своему ребенку, но и молодому мужу дочери.
Все было, как всегда. Скандал будто был обыкновенным фоновым звуком, который никак не повлиял на происходящее. Теща приходила к ним на квартиру, готовила ужин, помогала с уборкой, давала наставления по воспитанию дочери и сидела с ней, а потом отводила на вокал или в художественную школу, и снова возвращалась сидеть на кухне до прихода любимого зятя. Андрею даже показалось, что в доме завелась вторая жена с чувством альтруизма и заботы к постоянно работящему администратору школы. Но конечно же нет. Каждый вечер на кухне сидел не добрый альтруист, а старая, нервная фурия, которая все больше и больше раздражала Андрея, но справиться с ее негативным влиянием он никак не мог.
Всю неделю Андрей приходил с работы, выслушивал разговоры тещи, и не мог остаться наедине с супругой. После ухода Елизаветы Михайловны, оставались считанные минуты, чтобы лишь в нескольких фразах обмолвится с женой о предстоящих планах, потом душ и крепкий сон. Андрей уже не думал, что может быть как-то иначе. Рутина семейной жизни довела мужчину до автоматического поведения. Иногда приходили эмоции, и даже жене иногда казалось, что он ее обнимает, но обнимает скорее во сне, чем делает это осознанно. Она тоже ничего уже не ждала и скорее питала к нему странные чувства, ведь у них есть ребенок, обязанности, долг. Отношения были некой квинтэссенцией взаимных обязательств.
Да и работа – это такая же странная, но уже более нелепая рутина, которая раздражала даже больше, чем старуха – теща. Завуч школы – «собачья работа». Андрей постоянно заставлял делать других учителей работать, ту работу, которая, даже, по его мнению, не совсем годилась для учителя. Ежедневно заполнялась масса бумаг: отчеты, учебные программы, учительские конкурсы, конкурсы для детей и олимпиады, аттестовываться, готовить другие документы. Бумажная работа, работа с учеными таблицами, графиками, проверка и перепроверка работ учителей, звонки, письма, административное дежурство, поездки на совещания и т.д. уже давно не являлась для Андрея работой, которая приносила удовлетворение. Стало очевидно, что она уже разочаровала молодого завуча, и постепенно убивает в нем запал былого идеализма, готовности поменять школьную систему, изменить в ней, настроить систему на нормальный человеческий лад.
Больше всего Андрея поражало равнодушие коллег к его нововведениям. Недавно им было предложено перевести большинство учительской документации в электронный документооборот. Но для этого надо было буквально заставить всех учителей работать в электронной системе. Молодые учителя, без проблем послушали и начали работать. Но пожилые учителя, не только с неохотой восприняли инновацию, но даже сортировали ее. Масло в огонь подливала и директор, которая не стремилась не то чтобы помочь Андрею, но порой даже мешала, играю двойную игру, тем самым подрывая авторитете завуча в школьном коллективе.