Шива из стали
Шрифт:
Альтернативные средства передачи информации – посредством радиоволн или других сигналов, распространяющихся со скоростью света – безнадёжно медлительны и непригодны для использования на подобных расстояниях.
– Он собирается похитить один из наших кораблей, чтобы улизнуть, – сказала комендант Норманди. – Похоже, все его собственные летательные аппараты разбиты благородя нашим силовым полям, когда совершали жесткую посадку.
– И мы должны позаботиться, чтобы он погиб, когда будет пытаться, – кивнул Гарри Сильвер.
На поле осталось
Эсминец Марута взмыл среди грохота орудий в первые же минуты штурма, и имелись веские основания предполагать, что он сбит и погиб вместе со всем экипажем. Категорического подтверждения этого факта комендант Норманди пока не получила.
Теперь, когда сражение в окружающем пространстве на время окончилось, несколько миниатюрных человеческих судов, уцелевшие в бою, тоже приземлились. Но у судов мельче патрульного катера нет звёздных двигателей. А единственный уцелевший патрульный катер приземлился лишь потому, что нуждался в заправке горючим, но сейчас его заправлять никто не станет. Его двойник утратил контакт с базой и перешёл в разряд пропавших без вести.
– Лейтенант Сильвер, ступайте на свой корабль и поднимите его в космос. Если сумеете, держитесь на низкой орбите, чтобы перехватить «Галактику» в случае захвата её берсеркерами. Если же вам не удастся подняться, дайте мне знать.
– Есть, мэм. Но позвольте мне попутно заглянуть в лазарет, узнать, нельзя ли перекинутся словцом с Бекки… с лейтенантом Шарп. Она была последней, кто управлял «Волшебницей» после меня. Наверное, она ещё в медироботе, но, может статься, сумеет поведать мне, что стряслось с мыслетранслятором.
Комендант Норманди кивком выразила согласие. Гарри отдал честь – очевидно, обстановка пробудила его старые войсковые привычки – и вышел.
Комендант снова обернулась к головизору.
– А что там с императором и его кораблём? Сэйди, попробуй вызвать их, выяснить обстановку.
– Есть, мэм.
Но первая попытка Сэйди установить связь не удалась, потонув в адских помехах.
В данный момент в экранированной центральной рубке «Галактики» стояла почти полная тишина. В ней сидели только два человека в окружении огромного количества пустых противоперегрузочных кресел, и оба были погружены в подавленное, ужасное молчание.
Нельзя сказать, чтобы беспристрастный наблюдатель счёл их положение уж настолько отчаянным – во всяком случае, для экипажа боевого корабля, якобы участвующего в сражении.
Адмирал Гектор находился в кресле пилота, а император Юлий сидел рядом в троноподобном кресле, символически слегка приподнятом над прочими.
Никто из остальных членов судовой команды, из людей, на которых Юлий так рассчитывал, не успел добраться до корабля, когда император отдал приказ стартовать.
Юлий отказался задерживаться ради волокитчиков больше чем на полминуты.
– Стартуй, я сказал! – приказал он адмиралу, своему пилоту. – Чем нас меньше, тем большая толика славы придётся на каждого из нас.
Теперь, полчаса спустя, Юлий мрачно усмехался, вспоминая
Самой гладкой частью всего предприятия была посадка, произведённая автопилотом. В главной рубке по-прежнему было тихо и покойно, как в спальне его дворца на Благих Намерениях. Император Юлий, прекрасно осознающий, как царственно выглядит на своём миниатюрном троне, гадал, доводилось ли какой-либо из великих империй минувшего входить в последнюю стадию своего краха в столь благостной обстановке.
Не так давно, в последние несколько дней, проведённых в спартанской обстановке апартаментов базы ВКФ, и особенно в первые минуты тревоги, более всего император Юлий в глубине души боялся, что вообще не сможет поднять свой корабль в космос. Что его попытка найти воздаяние в бою обречена на провал, как и многие другие попытки последних лет, а он будет обречён на смерть в тщете и разочаровании.
Всего час назад он гордился тем фактом, что лётная подготовка, по его настоянию пройденная всем экипажем флагманского корабля перед отправкой на Гиперборею, не пропадёт вотще. Непосредственные трудности были преодолены, и он со своим отборным экипажем из одного человека успешно взмыл в космос на своём корабле.
Затем его главный и самый лояльный верноподданный, нахлобучив на свою некомпетентную голову пилотский шлем куда крепче, чем любую корону, швырнул корабль вперёд на полной скорости, повинуясь настоятельным приказам императора немедленно войти в непосредственное соприкосновение с противником. Конечно, это была не та битва, к которой они готовились несколько дней, и он не получил приказа от коменданта Норманди по поводу того, как вести себя в этой ситуации. Но для императора подобные частности были несущественны. Имея собственную цель, он фактически знал, как её достичь.
Когда императору ещё мнилось, что схватка с врагом вот-вот разгорится, он воспарил духом, впал в эйфорию, чуть ли не в экстаз. Они рвутся в бой, они готовы сложить головы за правое дело…
Но вдруг, посреди сражения, оказалось, что они не в состоянии не только схлестнуться с врагом, но даже отыскать его. В утешительном ошеломлении его фанатический приспешник даже предположил с полнейшей серьёзностью, что берсеркеры испугались императора Юлия. Машины-убийцы бежали при первой же вести, что войска в бой повёл сам Его Императорское Величество.
Услышав подобное, Юлий не рассмеялся. Воззрившись на адмирала Гектора, уставившегося на него в ответ, император пытался понять, не соответствует ли действительности гипотеза, только что выдвинутая адмиралом. Гектор, как и все остальные почитатели, целиком и полностью, душой и телом повиновался указаниям своего бога о том, что надо говорить и что надо думать. Конечно, именно этого Юлий от них и хотел, но иногда, как сейчас, он безмерно презирал их всех до единого. Он не подал ни малейшего знака. И потому ни один из них не знал, что думать.