Шиворот-навыворот
Шрифт:
— Тише, — предупредил Арман ребенка. — Перебудишь весь дом.
— Уже перебудил, — войдя, вздохнула Лиля и уселась на диван рядом с сыном. Мишутка еще полетал, полаял и довольно уткнулся матери в бок.
— Сейчас отнесу его в детскую, — прошептала Лиля.
— Неть, — тут же заявил малыш и приготовился зареветь.
— Давай возьмем его с собой, любовь моя, иначе он точно всех разбудит, — предложил Арман.
Они лежали, обнимая друг друга и ребенка, которого сразу сморил сон. Малыш, засыпая,
— Поспи, — ласково прошептал он невесте. — На завтра запланировано много дел.
— Когда мы уезжаем? — чуть слышно поинтересовалась она.
— Через день, — сообщил он и добавил успокаивающе: — Бордо тебе понравится.
ГЛАВА 39
Своды домашней часовни в имении де Анвилей украшали многочисленные замысловатые узоры. Если верить Арману, этому каменному кружеву более трех сотен лет. Конечно, часовня несколько раз реставрировалась за все столетия, но никогда не подвергалась разрушениям и разорению.
"Совсем другая жизнь и иная история", — мысленно вздохнула Лиля. Она перевела взгляд на Армана, серьезного и сосредоточенного. Граф де Анвиль отвечал на приравненные к клятве вопросы местного священника.
— Да, — кивнул Арман. — Я обещаю крестить и воспитывать детей в католической вере.
— Вы согласны? — обратился сутулый долговязый отец Ансельм к Лиле. Очки в тонкой золотой оправе не могли скрыть испытующий взгляд.
— Да, — подтвердила она.
Святой отец поинтересовался прежним браком будущей графини де Анвиль.
— Вдова, — прошелестела она одними губами.
— Понадобится подтверждающий документ, — процедил священник, явно настроенный недоброжелательно. — Вам сообщили, что белый цвет платья и фата недопустимы в вашем случае? — напоследок поинтересовался он.
— Мы знаем это, — недовольно пробурчал Арман. — Не стоит подвергать мою невесту остракизму, святой отец.
— Что вы, что вы, мон синьор? — закудахтал Ансельм. — Я только хотел как лучше. Для вас это первый брак. Я сейчас же отправлю формуляры епископу, надеюсь, он разрешит венчание.
— Он уже разрешил, дорогой Ансельм, — поморщился Арман и достал из кармана пиджака сложенные вчетверо листы. — Мне пришлось съездить за ними в Париж.
— Но как же… — растерянно всплеснул руками Ансельм. — А как же формуляры?
— Мы правдиво ответили на ваши вопросы, — серьезно заметил де Анвиль. — Я доверяю вам самое главное таинство моей жизни, и у вас нет оснований сомневаться в наших намерениях и чувствах. Правда, Лили?
— Конечно, — тихо согласилась Лиля.
Они вышли на улицу из мрачной церкви, и Арман сразу же подхватил Лилю под руку.
— Все хорошо, любовь моя, — весело
— Мне показалось, что священник настроен против.
— Ну и что? Не обращай внимания. У нас есть разрешение епископа, на все важные вопросы мы с тобой дали ответы.
— Он смотрел на меня как-то недобро, — с сомнением в голосе отозвалась Лиля.
— Ну и что? — повторил Арман. — Начнет сильно досаждать, напишу в Париж, чтобы отозвали.
— А епископ так сразу тебя и послушается? — усомнилась Лиля.
— Конечно, он же мой дядя, — расхохотался Арман. — Если бы мы решились на пышную церемонию, то тогда бы он сам обвенчал нас. А так… сойдет и Ансельм, лишь бы побыстрее.
Он схватил невесту за руку и потянул за собой.
— Поехали, покажу тебе виноградники.
Дорогой Лиля любовалась идущей вдоль трассы полоской пляжа, подсвеченной мягкими солнечными лучами. Зимнее солнце рассеянно освещало склон холма, сплошь засаженного виноградными кустами.
И это в январе. В Москве сейчас снегопад и мороз, а в Городе дождь и слякоть. Кто бы вообще мог подумать, что выпадет жить в таком райском месте?
Машина свернула к высоким кованым воротам и покатила между виноградников. Арман что-то рассказывал и размахивал руками. Лиля покосилась на руль. Но пальцы опытного водителя в ту же секунду обхватывали кожаную оплетку, и машина, повинуясь легким движениям Армана, во весь опор неслась по грунтовой дороге. Лиля поймала себя на мысли, что совершенно не слушает жениха. И попроси он ее повторить, у нее вряд ли бы получилось.
Она снова и снова спорила с родственниками и в который раз убеждала мать и дочку в своей правоте. Мысленно.
Еще в Мюнхене Раиса Петровна, только услышав о смене гражданства, схватилась за голову. Лиля подошла к матери и, чмокнув в висок, твердо заявила:
— Верь мне, мама. Я не наделаю глупостей.
— Ты так скоропалительно принимаешь слишком важные решения, — тяжело вздохнула мать. — Я тебя и детей, конечно, не брошу. Но подумай, пожалуйста.
— У меня нет другого выхода, — отрезала Лиля, собираясь закончить разговор.
— Мы снова от кого-то бежим? — тут же встряла в разговор Света.
— Что за глупости? — фыркнула Раиса.
— Она права, — устало заступилась Лиля за дочь. — Иштван насолил многим. Кого-то помог разорить, а у кого-то увести бизнес. Ты думаешь, все отказались от мести? Пока он был жив, то сам улаживал возникающие проблемы, или его заказчики. Сейчас я не желаю, чтобы весь этот навозный ком свалился мне на голову. И совершенно против, чтобы моим детям досталось такое наследство. А его заказчикам дела нет и не будет до семьи Иштвана Цагерта.
— Тебе что-то известно? — пробормотала Раиса Петровна.