Шиворот-навыворот
Шрифт:
— Чего так?
— Нужно ходить на работу, чтобы как-то жить, замуж не позвали. А детей не предвидится из-за неудачного аборта, — зло отрезала Кондратьева и поспешила перевести разговор: — А ты как?
— Тоже самое, только без хирургического вмешательства, — хмыкнул Иван. — Работа и все. Подружек нет, есть дочка, но она живет с матерью. — Он посмотрел, как в рыжих кудрях играют лучики слабого мартовского солнца и быстро решил: — Поехали, Зин, отвезу тебя домой.
Около кладбищенской калитки Бессараб пропустил даму вперед, слегка придержав кованую дверь.
Бессараб с интересом наблюдал за ней. Внезапно он подумал, что ни одна из его женщин не стала бы начисто оттирать обувь. Да и сапоги такие б не надела. А все потому, что, начиная с Лильки, он выбирал себе гламурных стерв. Ни Лиля, а тем более ни одна из последующих любовниц не стали бы в одиночестве гулять по кладбищу.
"Вот таких и нужно замуж брать, — пронеслось в голове. — Обычная женщина, особой красотой не блистает, зато без претензий"
В машине Зина зябко поежилась:
— Замерзла я, полдня по кладбищу блукала.
— Поехали ко мне, — прямо предложил он, не давая себе труда поухаживать. — У меня баня классная. Попаришься. А то заболеть можешь.
Зина Кондратьева посмотрела на него внимательно желтыми, как янтарь, глазами и с ехидцей заметила:
— Ну, если только в медицинских целях, Ванечка, то я не возражаю.
Уже поздно ночью, обнимая дородную Зину, Бессараб, вспомнив про чехарду с могилками, быстро поднялся и направился в кабинет. Он достал из сейфа старую папку, в которой хранились все материалы, касающиеся незабвенного Иштвана. Нужную информацию долго искать не пришлось. Ярко-розовый листок, прилепленный к обложке, походил на шифровку в центр. Иван внимательно посмотрел на цифры. Точное совпадение. Зина права.
"Что ж, закончилась одна веха и началась другая, — мысленно поморщился Иван. — В той давней истории теперь поставлена жирная точка. Как могло так случиться, что его мать, ненавидевшая Иштвана, разделила с ним последнее пристанище? Круг замкнулся. Все началось с новой жизни, которую они с Лилей создали в Рамарском, а завершилось смертью его матери, нашедшей покой в могиле Цагерта. Не иначе как кто-то в небесной канцелярии обожает черный юмор".
Иван глянул на серую папку, сплошь набитую никому не нужными документами. Он в два шага оказался около камина и, подкинув дров, принялся разжигать огонь. Оранжевые язычки нехотя побежали по поленьям, и вскоре затрещало яркое пламя. Бессараб, недолго думая, швырнул в огонь копии документов, ставшие макулатурой. Он долго наблюдал, как горит бумага, постепенно скукоживаясь от высокой температуры и превращаясь в тлен.
— Ты как князь Трубецкой в ночь перед арестом, — раздался сзади веселый голос Зины. Иван, обернувшись, уставился на гостью, укутанную в простыню. Он молча взял ее за руку, а другой стянул покрывало с дивана.
— Иди сюда, — пробормотал Бессараб, кое-как расстилая ткань на ковре. — Мне холодно без тебя.
— Так
Он легонько провел рукой по ее щеке и впился поцелуем в губы.
— Этой ночью тебе не уснуть, — торжественно заявил он, укладываясь вместе с Зиной около камина.
— Надеюсь на это, — ласково заверила его она.
Бессараб проснулся от влажного языка, скользившего по лицу. Раз, другой. Банзай, мать твою. Иван открыл глаза и обнаружил, что лежит около потухшего камина, накрытый теплым одеялом. Зина даже умудрилась принести из спальни подушку. Рядом носился пес, не понимая, чего это его хозяин вздумал спать на полу. Вроде не собачьего племени.
Но тут с кухни потянуло жареным мясом, и Банзай радостно помчался туда. Иван услышал, как вскрикнула Зина, и, быстро подскочив, бросился следом.
Он ожидал увидеть гостью, забравшуюся на стол, и рычащего рядом зверя. Но его строгая псина крутилась вокруг Зининых ног и виляла обрубком купированного хвоста.
— Мы уже подружились, — оповестила гостья. — Только вот не знаю, как звать этого красавца.
— Банзай, — поспешил представить собаку Иван и тут же наказал строгому зверю: — Запомни: свои.
— Давай завтракать, — предложила Кондратьева. — Я тут похозяйничала у тебя немножко. Картошку пожарила и мясо. Не знаю, что ты на завтрак ешь.
— Люблю мясо с картошкой, — согласился Бессараб. — Давай поедим и еще поваляемся.
— Мне пора, — твердо заявила Зина. — И так загостилась у тебя. Пора и честь знать.
— Тебя дома ждет кто-то? — напрягся Иван. Со вчерашнего дня он был уверен, что у Зинаиды никого нет.
— Кот, — невесело усмехнулась она. — Его кормить нужно.
— Поехали покормим и вернемся, — тут же решил Бессараб. — Не хочу тебя отпускать. Переезжай ко мне, Зина.
— Не гони гусей по кукурузе, — резко остановила его Кондратьева. — Я не могу так быстро.
— А как хочешь? Медленно? — усмехнулся он. — Давай попробуем. Обещаю красиво ухаживать.
После завтрака он отвез ее домой.
— Может, поднимешься? — предложила она.
— Ты чего, Кондратьева, в первый день знакомства? Ни-ни.
Зина заливисто рассмеялась и стала открывать дверь автомобиля.
— Подожди, — потянул ее за рукав Бессараб.
Зина удивленно уставилась на него.
— Я посижу в машине пятнадцать минут, Зин, а потом уеду. Если передумаешь, спускайся. Нам очень хорошо вместе.
— Спасибо большое, Ваня, — протянула она жалобно. — Ты дал мне возможность почувствовать себя желанной.
— Ты хоть услышала, что я тебе пытаюсь сказать? — напрягся он.
— Да, Вань, да. И еще раз спасибо.
Она медленно вышла из машины и сразу вошла в подъезд. Не обернулась даже.
Иван решил подождать с полчаса и только потом уехать. Мало ли.
Зина, войдя в квартиру, быстро разулась и прошла на кухню под заунывное мяуканье кота.
— На, Барсик. — Она высыпала в плошку кошачий корм и подошла к окну. "Гелендваген" Бессараба все еще маячил во дворе.