Шиворот-навыворот
Шрифт:
— Дядя-кака, — И разразился таким сильным плачем, что из кабинета прибежал встревоженный Пахомов.
Лиля еле удержалась, чтобы не расхохотаться. Но вглядевшись в перепуганные лица мужчин и зареванное Мишкино личико, напустила на себя серьезный вид. Арман не поймет и обидится. А Витька будет потом долго веселиться по этому поводу.
Ребенок хоть и упокоился, но продолжал капризничать.
— Не заболел бы, — посетовала Лиля, прикоснувшись губами ко лбу капризули.
Арман, понимая, что сейчас все мысли любимой заняты сыном, поспешил откланяться. Лиля, оставив сына с нянькой, вышла проводить графа. Но тотчас же послышался топот маленьких
Де Анвиль, опасаясь новых рыданий, не рискнул лезть к любимой с поцелуями. Он нежно переплел пальцы с Лилиными и тихонько признался:
— Спасибо за чудесный день. Один из лучших в моей жизни.
— Месье сильно преувеличивает, — улыбнулась Лили.
— Истинная правда, мадам. Я надолго запомню часы, проведенные с вами.
Она наблюдала из окна, как Арман быстро идет по дорожке и садится на заднее сиденье автомобиля. Машина давно отъехала, а Лиля все стояла у окна и размышляла:
"Арман прав, сегодняшний день я запомню в точности и буду вспоминать по крупицам, когда станет совсем невмоготу".
Из раздумий вывел сын, хлопающий ее по лицу маленькими ладошками. Мишка смотрел во все глаза на мать и, поймав ее рассеянный взгляд, радостно рассмеялся.
Остаток дня она боролась с собой, запретив себе думать об Армане. Его объятиях и поцелуях. Она будто снова ощущала его руки, скользящие по спине, его язык, вторгающийся в ее рот. Почувствовав, как дрожит всем телом, Лиля в который раз отогнала тайные мечты о красавце де Анвиле. Но на смену сладострастным мыслишкам в голову полезли глупые страхи. Мерещилась полная ерунда, будто это Витька расправился с Алиской. Она отогнала прочь бредовые версии. Все равно, такое даже представить страшно, не то что Пахомову в лицо бросить. Наверное, ему и так тяжело из-за случившегося. Алиска — мать его ребенка. Она вспомнила, как Витька несколько лет назад глубоко переживал гибель Ларисы. Тогда в глазах плескались боль и холодная ярость. Сейчас же Лиля видела лишь мрак, застилающий душу. Она вернулась в кабинет и попросила настойчиво. Хотя просьба эта скорее напоминала приказ.
— Помоги детей искупать. Сама не управлюсь.
Витька, криво усмехнувшись, все понял сразу.
— А няньки на что?
— Если все свалить на нянек, Таечка через месяц тебя уже не узнает.
— И то верно, — буркнул Пахом, и, почесав затылок, добавил: — Сейчас приду.
К купанию детей Витя отнесся со всей ответственностью. Даже побрился и почистил зубы.
— Ну чего малышей пугать, — пробурчал он в ответ на Лилькину похвалу.
Сначала купали Таечку. Пахомов держал дочку в ванночке на вытянутой руке и млел от счастья. Лиля заметила, как теплеет взгляд у Виктора, губы растягиваются в улыбке.
Мишка от нетерпения весь извелся, он заглядывал в ванную и требовательно басил, так хотелось купаться. Пришлось попросить няньку увести малыша в детскую. Затем настала его очередь, и он радостно прыгал в ванной. Пускал уточек и бил руками по воде. Матери насилу удалось выловить сына из ванной и угомонить.
— Как же он на Герта похож, — с болью в голосе заметил Витька, принимая у Лили закутанного в полотенце ребенка. И сразу без перехода выдал, обжигая злым взглядом:
— Пацаны доложили, что ты с этим Армагеддоном в парке целовалась. Правда?
Лиля воззрилась на него негодующе.
— За собой следи, — отрезала она и пошла вперед в детскую, втайне надеясь, чтобы Витька не догадался про библиотеку.
Читая
Но она и так понимала, что Пахомов не удовлетворился ответом и не даст ей сорваться с крючка.
За "Мойдодыром" пошла "Муха-цокотуха", затем настал черед "Доктора Айболита".
За это время Витька даже умудрился задремать, развалившись прямо на ковре.
Но, когда Лиля попыталась на цыпочках покинуть детскую, сзади на плечо легла тяжелая Пахомовская рука.
— Я задал тебе вопрос, — отрезал он, выйдя следом.
— Зачем спрашивать очевидное? — Лиля с вызовом посмотрела на Пахома. — Целовалась, и что?
— Не рано ли? — зло поинтересовался он.
— А ты когда под юбку ко мне лез, считал, что в самый раз? — отбрила она.
Витька на минуту потерял дар речи, а пока подыскивал нужные слова, Лиля выплеснула мучивший в последнее время вопрос:
— Это ты с Алиской такую беду сотворил?
— Нет, — слишком быстро крикнул он, дернувшись, как от сильной боли. И Лиля с ужасом поняла, что Пахомов точно причастен к этой истории.
А он увидел, что она догадалась.
— Пошли поговорим, родная, — рыкнул свирепо.
"Рычи на кого хочешь, меня твои рычания не испугают", — решила про себя Лиля.
— Это не я, — начал Витька, как только за ними закрылась дверь его кабинета.
— Настоящий мужской ответ, — отрезала она. — И кто же?
— Да, я хотел ее подставить и решил подложить пакет с синтетикой. Нанял того таксиста, что нас подвозил с Октоберфеста. Но ничего другого не приказывал. Бред какой-то.
— Поклянись.
— Памятью Герта.
Негодуя, она резко повернулась, намереваясь стукнуть его кулаком в грудь. Но замерла, широко раскрыв глаза. Судорожно принялась ловить воздух губами, словно рыба, хотя за секунду до этого дышала нормально. А потом захрипела и начала заваливаться на бок.
Витька моментально оказался рядом, успел поймать. Он с ужасом наблюдал, как у Лильки синеют веки и закатываются глаза.
— Помогите, — закричал Пахомов, слабо веря, что еще нужна помощь.
Арман не любил останавливаться в отелях, и по приезде в Мюнхен пришлось снять дом напротив Английского сада. Он сидел в кабинете, отделанном в стиле рококо, и размышлял, прихлебывая коньяк собственного производства. Мысли не приносили покоя, наоборот, давили своей обреченностью. Арман, решительно отмахнувшись от них, подошел к окну. В темноте виднелся Английский сад, куда он безуспешно пытался вытащить Лили. Прогулка по парку, совместный обед плавно перетекли бы в любовное игрище. Сознание охотно подкинуло картинку. Обнаженная красавица в его постели. Шелковистая кожа, затуманенный взгляд. От нахлынувших эмоций брюки моментально стали тесными. Только же подумал. Эта женщина творила с ним чудеса. Арман чувствовал себя мальчишкой-восьмиклассником. Хотя нет, в ту пору с Мари он не терял головы. Тогда де Анвиль методично добивался своего. Он вспомнил летний домик на берегу моря и шум прибоя, накатывающего на прибрежные скалы. Они валялись с Мари на широкой кушетке, потные и счастливые, прижимались друг к другу, вздрагивая при каждом шорохе. Запретная любовь, секретные отношения. Мари — дочка садовника, и Арман — отпрыск аристократов. Абсолютно разные судьбы. Она так и сказала ему перед расставанием. И еще почти выкрикнула от отчаяния: