Шиворот-навыворот
Шрифт:
— Ты совсем не любишь меня, — Арман вспомнил, как оскорбился, услышав такое обвинение. Тогда казалось, что вся жизнь сосредоточена вокруг Мари.
Теперь, по прошествии двадцати шести лет, де Анвиль понимал, что, скорее всего, она была права. Им в те годы двигала не любовь, а похоть. Он спокойно пережил расставание с возлюбленной, рождение и усыновление посторонними людьми его собственной дочери. Мысли перескочили на Алисию.
"Пройдет еще неделя, и придется отключить аппаратуру, — с горечью подумал он, проведя рукой по коротко стриженым волосам. — Спасти дочку так и не удалось, как и найти ее потенциального убийцу".
Первое время
Де Анвиль вспомнил недавний променад в парке.
Под ногами шелестели листья. Арман катил коляску с малышкой и думал о Лили. Естественно, она все поняла. И Таис тут ни причем совершенно. Он вспомнил, как она светски улыбнулась и разрешила остаться. Долго собирались на прогулку. Или Арману ожидание показалось слишком долгим, и он извелся весь от нетерпения. С какой же радостью он распахнул дверь перед нянькой, важно вышедшей во двор, чтобы положить его внучку в коляску. Следом за ней шла Лили, и он, не удержавшись, слегка провел ладонью по спине. Прикосновение вызвало бурю эмоций. Лиля вздрогнула, а он запоздало понял, что перед выходом на улицу не стоило этого делать. Хорошо хоть, длинное пальто скрывало пробудившуюся третью ногу. Дорогой Арман то и дело бросал взгляд на Лилю. А она спокойно везла в коляске сына. Малыш с интересом смотрел по сторонам и тискал плюшевого медведя.
Через полчаса после начала прогулки задремавшая было Тайка открыла глазки и, увидев рядом полузнакомого человека, зашлась громким ревом. Арман растерялся. Лили тут же пришла на помощь. Достав ребенка из коляски, принялась напевать незнакомую песенку. Арман не понял ни слова. Почувствовав тепло родного человека, малышка успокоилась и, всхлипнув, снова задремала.
— Девочка любит вас как родную мать, — тихо заметил Арман.
— Она другой не знает или не помнит, — печально прошептала Лиля.
Арман тяжело вздохнул, всматриваясь в блики огней за окном. Ему с трудом удалось признаться даже самому себе, что еще никогда он не совершал столько безрассудных поступков в течение одного дня.
Сначала прогулка в парке с младенцами. К дочери Алисии Арман не питал особых чувств. Честно сказать, ему хотелось провести время с ее опекуншей. Но, увидев, как нежна и добра к его внучке Лилия, он сам захотел стать для девочки настоящим дедушкой.
"Если бы вчера кто сказал, не поверил бы" — мысленно удивился де Анвиль собственным намерениям. Потом он ел борщ и пил водку с Пахомовым, что само по себе приравнивалось к подвигу. Но что только ни сделаешь ради любимой женщины? А проснувшись на диване в чужом доме, сразу получил бонус. Лилия. Мягкая, добрая, вся такая податливая. Всего лишь несколько минут она лежала на нем, но он готов смаковать каждое мгновение, снова и снова ощущать ее тепло. И целоваться с нею — одно удовольствие.
"Жаль, что не удалось назначить новую встречу, — с тоской подумал Арман, но тут же остановил сам себя: — Завтра снова приеду в Штарнберг, договоримся", — решил де Анвиль.
Он собрался
— Как? Почему она умирает? Что могло произойти за те несколько часов, как они расстались?
Де Анвиль набрал по внутренней связи водителя и рявкнул:
— Через пять минут выезжаем, Франсуа.
Затем он кинулся к черному кожаному саквояжу, стоявшему на комоде, и, наскоро пересмотрев все флаконы и ампулы, сунул его под мышку и побежал к выходу, моля Господа Бога даровать жизнь любимой женщине.
ГЛАВА 31
— Да ты пойми, Кристина, если Господь управляет, значит, мы вершим правое дело, — тихим шепотом уговаривала Жанна свою подругу и невесту брата. Она старалась не разглядывать каморку в пригороде Мюнхена, в которой приходилось ютиться. Две кровати и стол, за тонкой перегородкой туалет. Но дело того стоило. — Мы с Эдиком не отступимся от начатого, и конец уже близок. Тебе просто нужно решить, ты с нами или нет? — Жанна начала заводиться, и брат сурово зыркнул на нее. Он выхватил трубку из рук сестры и ласково проговорил:
— Малыш, ну чего ты так испугалась? Перестань волноваться, уже все позади. Целую тебя, скоро вернусь, и поженимся. И я тебя люблю.
Эдик нажал отбой и повернулся к сестре.
— А ты права, Жанетка, нам действительно высшие силы помогают.
— Конечно, помогают, — усмехнулась сестра. — С самого первого возмездия. Помнишь, мы не знали, как к этой старухе в Рамарском подступиться? Я к ней тогда зашла водички попить и нашу легенду рубанула, что, мол, люблю Иштвана, нигде не могу с ним встретиться. Думала, он на даче, поехала следом. Она тогда мне отрезала, что он давно женился и дочке уже три года исполнилось. А потом посетовала, что проблемы у нее с АГВ и в доме холодно.
— Ага, попросила из города позвонить газовщику. Ну, я и приехал. — Эдик криво усмехнулся и добавил радостно: — Еще повезло, когда котел взорвался, у нее в гостях находились родители Цагерта.
— Ну да. Но, главное, нас никто не заподозрил, — поддакнула сестра. — А потом к нам в подъезд переехала Тамара Тимуровна. Прям знак.
— Точно, и гордо так сообщила, что работает у самого Пахомова.
— Нашла, чем похвалиться. И сейчас повезло. Заехали в собор, а оттуда вдова Цагерта, змея подколодная, выходит. Уже с новым хахалем. И перчаточки на радостях забыла в кафе. Только на кладбище с Пахомовым не сложилось…
— А чего там Кристина испугалась? — перевел разговор брат, принимая недавнюю неудачу на свой счет.
— Говорит, бабка страшная. Прям ведьма.
— Но она и есть ведьма. Кристина все сделала как надо или убежала в слезах?
— Да все пучком, — Сестра глянула на часы. — Старуха меня вспомнила и обещала заговор на смерть сделать. Кристина ей две тысячи заплатила, а еще одну осталась должна. Говорит, в выходной отвезет.
— Поехали, на работу опоздаем, — насупился он, в глубине души жалея о таких деньжищах. — Еще неизвестно, когда мы с тобой в Город вернемся, — пробурчал брат и велел: — Ты через недельку в храм наведайся. Похоже, эту красавицу там знают. Расспросить надо бы…