Шизофреник
Шрифт:
– Скажи-ка, – мужчина поднял руку и указал на скопление звёзд в форме буквы W, – что это?
– Кассиопея, – без малейшей запинки ответил раб.
– А это?
– Это Плеяды… – как будто слегка озадаченно произнёс раб.
– И много ты знаешь скоплений звёзд? – с нескрываемой радостью и интересом спросил мужчина.
– Все, что видны, – с лёгким ужасом и удивлением ответил раб, словно не понимая, почему он обладает этим знанием.
Мужчина расплылся в улыбке.
– Отлично, отлично! Очень хорошо. Решено, беру этого.
Он достал из рукава увесистый мешочек.
– Здесь тысяча золотых, можешь пересчитать, – он не глядя бросил деньги капитану.
– Но этот раб не продаётся! – воскликнул тот, показывая,
– Уважаемый, неужели вы хотите проблем? Я слуга правителя Озиша, и мне приказано было найти раба, который знает созвездия и немного разбирается в астрометрических приборах, пусть и самых простых. И я его нашёл. Конечно, вы можете не продавать мне его, но в таком случае завтра вам, возможно, придётся занять его место…
Капитан закусил губу.
– А, ладно, забирай, – он раздражённо махнул рукой и подобрал мешочек с золотом.
Тени преследовали двух мужчин, идущих по улице. Они то обгоняли их, то скрывались за спинами странной парочки.
– Как тебя зовут?
– Веуз.
– Хм, странное имя… Ну да ладно.
Мужчины подошли к широкой дороге.
– Полезай в повозку, тебя отвезут куда нужно и всё расскажут. Путь до дворца будет небыстрый, а ты явно устал, поэтому смело можешь спать, – мужчина улыбнулся.
– Как скажете, хозя…
– Я не твой хозяин, – оборвал Веуза новый знакомый. – Я такой же раб, как и ты, как и всё здесь, – он еле заметно усмехнулся.
Под размеренное цоканье копыт и дуновение прохладных ветров Веуз быстро уснул.
Громкий, пронзительный звонок залил комнату. Пётр Зуев подскочил в кровати и уставился на тумбу, где лежал его телефон. Пётр проспал первый звонок будильника, и теперь в силу вступил второй – тяжёлая артиллерия. Играл Штраус, «На прекрасном голубом Дунае».
Глава 4
Жизнь – это не проблема, которую нужно решить, а реальность, которую нужно почувствовать.
Зуев встал с кровати с тяжестью в теле. Обычно по утрам он чувствовал себя более-менее сносно, но сегодня… сегодня ему было как никогда тяжело. Казалось, что отекло всё тело: руки, лицо, стопы. Веки стремились сомкнуться, а сознание… сознание грезило о возвращении в сладкую негу сна. Даже поднявшись с постели, Пётр чувствовал шлейф недавнего сновидения. Краски окружающего мира будто поблёкли по сравнению с тем, что было там, в этом сне. Он словно вернулся из далёкого города, что стоит на берегу океана, а позади него огромные бесчисленные массивы горячего песка.
День там жаркий, наполненный тёплым светом, а ночь леденяще прохладна в пронизывающем блеске звёзд. Здесь же утреннее небо затянуто пеленой поздней осени, и лишь иногда сквозь тучи пробиваются лучи солнца.
Свет с трудом пробирался сквозь задёрнутые шторы – в спальне Петра царила полутьма. В маленьком помещении примерно в семь квадратов умещались кровать, стол и два шкафа для одежды и книг. Книжные полки теснились над столом, занимая всю стену. Шкаф с одеждой образовывал арку над изголовьем кровати. Потянувшись рукой к столу, Зуев включил настольную лампу и принялся собирать сумку.
Какая комичная, однако, ситуация… Будучи школьником, Пётр терпеть не мог собираться ни на учёбу, ни в поездки. Обычно он до последнего момента оттягивал сборы, а затем за несколько минут быстро сбрасывал всё в сумку и убегал по своим делам. Родители не раз говорили, что подходить к сбору вещей нужно «с чувством, с толком, с расстановкой» (сама фраза, кстати, Петру тоже не особо нравилась).
Парадокс в том, что теперь именно выполнение дел с дотошностью (а в особенности сборы куда-либо) приносило Зуеву самое большое удовлетворение. Собираясь на работу, продумывая, что и для чего ему
6
«Задача трёх тел» (кит. трад. ??, упр. ??, пиньинь San ti) – роман китайского писателя-фантаста Лю Цысиня в жанре научной фантастики. Является первой частью трилогии автора «Память о прошлом Земли», однако читатели в целом воспринимают трилогию по названию первого романа.
Завершив свои приготовления, Зуев отправился в душ. После водных процедур его ожидал завтрак, который, к слову, ещё нужно было приготовить. Причина, по которой Пётр в это утро всё делал не спеша, была одна – суббота. В последний рабочий день его уроки начинались в десять часов утра, и, так как на часах сейчас было всего семь, можно было не торопиться. Тем не менее вставать приходилось по расписанию, до семи, поддерживая привычку, чтобы не расклеиваться.
Квартира Петра Зуева, как и спальня, была компактной. Если бы вы зашли в его жилище, первым делом вас встретила бы кухня. Довольно большая, со стенами, выкрашенными в белый цвет, она выполняла роль и зала, и прихожей. В углу кухни был открытый дверной проём. Там, в небольшом закутке, друг напротив друга находились вход в спальню Зуева и вход в ванную комнату и туалет.
В кухне было несколько картин в стиле дадаизма [7] , три из которых висели на стене, а четвёртая, опершись о стенку, стояла на полу. Одна из картин представляла из себя портрет. Причём сразу определить это было не так просто. При первом взгляде на полотно внимание приковывали два больших глаза разного цвета. Если же начать вглядываться, то рано или поздно можно было различить остальные детали портрета. Спрятанные за огромной массой плавных линий, они аккуратно вырисовывали силуэт красивой обнажённой женщины, будто загорающей на пляже. Поначалу могло показаться, что у неё нет головы, но через несколько секунд становилось понятно, что голова была, просто она закинута назад, как у людей, смотрящих в небо. Чёрные волосы женщины, медленно извиваясь, терялись на фоне ярких красок картины. Женский стан утопал в обилии цветов. В левом нижнем углу инициалы «А.З.» Буквы контрастировали с манерой исполнения картины и выглядели как прекрасная каллиграфическая подпись белыми чернилами.
7
Дадаизм – литературно-художественное течение, возникшее в 1916 году в Швейцарии. В изобразительном искусстве выражается в заборных каракулях, псевдочертежах, комбинациях случайных предметов. В литературе – переход от связной речи изложения к бессвязной.
Знакомые Зуева, заходя к нему в гости, иногда подшучивали, говоря, что эти картины – подсознательная тоска Петра по детству. Ведь они очень напоминают ковры, что раньше висели в каждом доме, и перед сном их можно было разглядывать, постоянно находя что-то новое в причудливых узорах.
В 8:45 Пётр вышел из квартиры. В подъезде на первом этаже ощущался запах сырости, вдобавок недавно перегорела лампочка, так что теперь было ещё и темно. Тусклая красная подсветка кнопки домофона выступала сейчас для Зуева в роли маяка. Он ткнул пальцем в холодный металлический кружок, и уже через секунду бледный серый свет улицы принял его в свои объятия.