Шизопитомник

Адаменкова Наталья

— Можно тут переодеться достойно моему положению? На отдыхе в рабочем костюме, хоть и сшитом у лучшего мастера, не очень удобно. Хожу тут, как переодетый принц среди нищих, а это смущает обслуживающий персонал.

— Всё-то тебе обслуга мерещится, — посочувствовала Ольга.

Рыжий Клоун пожал плечами и лёг так, чтобы видеть Ирину. Ольга сидела на своём диване и рассматривала укладывающегося Сергея Николаевича.

— Спи, двойняшка, — посоветовала она ему. — Я первая подежурю. Если объявится твой тройник, разбужу.

От такого обещания полусомлевший Сергей Николаевич встрепенулся и снова сел. Сон как рукой сняло. Уставившись на

Ольгу, он с минуту смотрел на неё с ненавистью и вдруг зашёлся в хохоте. Смеялся долго, разбрызгивая слёзы и сопли. Так заразительно, что Рыжий Клоун тоже поднялся и заулыбался. Даже Ирина очнулась и с видимым напряжением, но всё-таки повернула голову к высокопоставленному гоготуше.

— О чём подумал? — спросил Рыжий Клоун, когда Сергей Николаевич начал выдыхаться.

— Представил, как я стравлю её копию с нею, — кивнул хохотун на Ольгу.

— Размечтался, — фыркнула Ольга. — Я с собой буду жить мирно. Давно хотелось с интересным человеком пообщаться. Чего ради ссориться?

— Плохо ты меня знаешь, — через остаточные всхлипы заверил Сергей Николаевич. — Даже когда у меня в подчинении было всего восемь штатных единиц, в коллективе постоянно грызлись четыре группировки, а я у них — отец родной и мировой судья с последним словом. С тех пор я сильно продвинулся в искусстве управления рабочей массой. Мне столкнуть тебя с тобою, что плюнуть в чужой компот! То-то цирк начнётся, клоуны отдыхают.

Ольга не стала спорить. Слушая успешного представителя отечественной управленческой элиты, она готова была поверить в любое свинство.

— Теперь и я сомневаюсь, кто из вас оригинал, — вздохнула она. — Думала тот, что почивать ушёл, а выходит, что ты выглядишь убедительней на роль российского самодура при должности.

Сергей Николаевич ощутил в себе двойственность: с одной стороны он убедил других в своей подлинности, с другой — его, вроде, пытались слегка опустить.

«От этого быдла другого и не дождёшься», — решил он и сосредоточился на позитивной стороне опознания.

— Вместо того чтобы ехидничать, лучше бы о себе доложили. На случай обнаружения ваших двойников, — предложил Сергей Николаевич. — Ирина, может, расскажешь о себе, раз уж очнулась? Чего воздух через лёгкие зря гонять?

Ольга вопросительно взглянула на Рыжего Клоуна — не повредит ли той лишнее усилие, но он и сам с интересом смотрел на Ирину.

— Если трудно, молчи, — Сергей Николаевич с деланным равнодушием пожал плечами.

— Отчего же. Я чувствую себя намного лучше, — Ирина на минуту задумалась и без кривляний приступила к автобиографии: — Мой среднестатистический день соткан из разговоров и текстов, которые превращаются к вечеру в мутный сгусток абсурда. За потраченные на этот бред годы болит и душа, и тело. Особенно глаза и спина. Прихожу домой, ужинаю и растворяю муть рабочего дня в ретроградных медитациях. Вспоминаю что-нибудь из детства: огни ночного города, звёздное небо, засасывающее бездонностью, медленную реку за бортом катера… В детстве мне хотелось объять весь мир, раствориться в каждой его частичке. Сейчас то же самое, но уже нет времени на практику. Когда-то мне хотелось любить. Потом любить и быть любимой одновременно. А теперь хочу быть собой и только. Не тратить силы и время на фантазии и пустые ожидания. Иногда бывает страшно. Путешествия в Астрал дают силы принимать мир таким, какой он есть. Я обычная женщина, которая то верит себе, то не верит. Поздно быть другой. Полжизни прожито.

Ирина замолчала, обессилев.

Даже Сергей Николаевич, видя как ей тяжело, не решился требовать анкетных подробностей. Зато с лестницы донеслось:

— А дальше?

Ольга резко повернулась.

— Санитар, ты что ли? Подслушиваешь? А кто за тебя спать будет? Или ты, как Сергей Николаевич, двойника в койке оставил? Мёрзнуть без твоей нежности и ласки.

— Заткнись, дура! — крикнула Светлана, высовываясь из-за плеча Владимира Кирилловича.

— Что, Чебурашка, и тебе не спится, — обрадовалась Ольга новой жертве. — Спускайтесь к нам. Мы тут жития святых мучеников готовим к выпуску. Для защиты от внедрения новых злобных двойников.

Владимир Кириллович и Светлана зафыркали, но спустились. Светлана придвинула свободный диван к ложу Сергея Николаевича и уселась на него вместе с Владимиром Кирилловичем.

— Ну, кто следующий? — деловито спросил Сергей Николаевич, когда все устроились.

Добровольцев не нашлось.

— Пусть Ольга про себя скажет, — предложил Владимир Кириллович, хитро прищурившись.

— Что ты щеришься, кабан карбонатный? — грубо попыталась отбиться от исповеди пофигистка, но все, включая Рыжего Клоуна и Ирину, горячо поддержали предложение.

Ольга неодобрительно посмотрела на Рыжего Клоуна, потом на довольного поворотом событий Сергея Николаевича и безразлично спросила:

— В прозе или в стихах?

— Да хоть по фене выкаблучивайся, — разрешил Сергей Николаевич.

Ольга минуту томила публику, потом встала на свой диван и, подражая то ли Ахмадулиной, то ли Пятачку, нараспев продекламировала:

Не хватало сейчас до конца мне открыться И раздать без остатка всё, что пело в душе, Что когда-то чирикали утром мне птицы, Что мне виделось в снах, что забыто уже. Всё оставлю себе. А уж если дороги Мне не будет назад — что ж, и тут проживу. Истопчу сто тропинок, не щадя свои ноги. Счастья малый кусок я и здесь украду.

Сделала книксен и, не дожидаясь оваций, уселась на своё место.

— Дура, — сказал Владимир Кириллович.

Светлана присоединилась к его мнению:

— Тебя мы точно от твоей копии не отличим. Пролепечет она что-нибудь складное, и пойди пойми…

— …кто из вас больше ху, — заржал Владимир Кириллович.

Ольга вздохнула и, глядя на главврача, грустно пробормотала:

— «Папа», «мама» говорит плохо, но при падении матерится уверенно.

— Лихо отбрехалась, — одобрил Рыжий Клоун. — Жаль, в Аду тебе ничего не светит.

— Почему это? — спросила Светлана.

— Она и там начнёт великий саботаж всего и вся. Сначала её пошлют к чёртовой матери, потом к чёртовой бабушке… Кончится тем, что выдавят в верхние слои. Пусть святых мучеников смущает. Им не привыкать.

Сергей Николаевич выдержал начальственную паузу и спросил:

— Может кто-то хочет рассказать о себе? — он обернулся к Светлане и Владимиру Кирилловичу, однако исповедального нетерпения в них не обнаружил.

Беседа оборвалась на самом интересном месте. Ольга почти ругала себя, что из-за неё все остались без откровений Владимира Кирилловича и Светланы. Но последняя, стерпев недостаток упроса, решила не отказывать себе в прениях: