Шкафы и шпионы
Шрифт:
— Вы подвержены стереотипам, — уже со спокойной душой прошла в примерочную, — гномы обаятельный, рукастый и талантливый народ!
Из-за отделявшей меня от дарха занавеси раздался тяжелый протяжный вздох. От многозначительности этого звука закатила глаза, пока этого никто не видит, и начала стаскивать с себя костюм. Упрямиться насчет переодевания было бессмысленно. Табурет живет по принципу: вижу цель, вижу препятствия — подготовиться к полету. А то, что у вас крыльев нет, не беда — запустим из катапульты. Кто не выжил — те сопутствующие потери.
Вообще, выбор капитана меня удивил. Салон был по-настоящему
В таком дорогом наряде один вечер в качестве всеобщего посмешища можно и пережить. Главное, что фамилия моя звучать не будет, а по-другому родители меня и узнать не смогут. Столько ведь лет прошло, да и не факт, что они вообще придут на этот бал. При мыслях о семье были двойственные эмоции. С одной стороны мне очень сильно хотелось их увидеть, хотя бы мельком. С другой, было ужасно больно понимать, что уже прошло тринадцать лет.
От воспоминаний едва не раскисла и всеми силами загнала все это в самый темный и дальний угол сознания, лихорадочно ища, на что переключиться. Удачно подвернулся Табурет, который козел и вообще рогатый гном! Мысль пришлась к месту, учитывая, что в примерочную заглянула работница с лилово-цветочным кошмаром в руках. Если капитан это одобрит, “не глядя” порву прямо на его глазах. Не явится же он на королевский бал со спутницей в драном платье? По-крайней мере все будут знать, что она оказывала сопротивление.
Примерив наряд, глянула на себя в зеркало, которое висело прямо в этой коморке. Не скажу, что в голубом или персиковом “от Калири” я выглядела лучше. Скорее тогда я была подростком из среднего класса, а сейчас меня повысили до ребенка из родовитого и богатого семейства. Ни на секунду не скрывая собственного “восторга”, вышла к капитану. Последний сидел уставившись в кристалл и явно просматривал записи, которые были скрыты магией от посторонних глаз. Пришлось покашлять, привлекая внимание начальства. Табурет уже на одно мое “кхе-кхе” грозно свел брови и поднял на меня взгляд. Перекосило его от увиденного так явственно — у меня аж настроение улучшилось, и на лице растянулась ядовитая улыбочка.
— Нет, — бросил короткое и емкое мужчина и вернулся к просмотру записей.
Что ж, если Мурес намерен одеть меня, соответственно возрасту и статусу, то через пару примерок он придет к мысли, что мой костюм вполне подходит на это мероприятие. Оставалось только покорно мерить тряпки и гаденько хмыкать себе под нос. Хоть где-то великого и ужасного генерала всея разведки ждет грандиозный провал. Через три еще таких же хмурых “нет” и платьев, превращающих меня в дите, у дарха закончилось терпение в первый раз, и он выдал уже слегка обеспокоенной работнице салона:
— А можно ее одеть так, чтобы она не выглядела, как пятнадцатилетняя соплячка? — из карих глаз молнии заискрили во все стороны.
Девушка, что предлагала платья, аж заметалась по всем вешалкам в этом будуаре для привилегированных клиентов, будто ужаленная в место, откуда у блохастых хвост растет.
Первое же примеренное мной платье из линейки “Бабуль-кутюр” уже давно забросивший все свои кристаллы раздраженный разведчик встретил гневным:
— Теперь она выглядит, как дите, залезшее в гардероб своей бабушки!
Вырвавшееся хихиканье тут же было спрятано в кулачок и тщательно замаскировано в очень надсадный кашель. Мурес бросил на меня разъяренный взгляд, но тут же перевел его на работницу. Девчонка затряслась, как одинокий листок на ветру, и заблеяла несвязное:
— Господин… Ну, понимаете… это… такой случай! Сложный… и…
У Табурета аж желваки заходили, но, видимо, понимал, что выплескивать злость на кого-то в данном случае бессмысленно. Его взгляд упал на какие-то вешалки, стоящие возле окна и, будто пес, учуявший дичь, дарх поднялся и в два шага оказался у примеченной стойки.
— Господин Мурес! — запричитала работница, — это уникальные и самые дорогие платья! Вы отсюда запретили предлагать.
Дарх только мрачно посмотрел на девицу и вернул все свое внимание вешалкам. И пока мужчина перебирал платья, я собирала волю в кулак, чтобы не расхохотаться. Милостивый Оп! Даже боюсь представить, во что мне предложит облачиться Мурес со своим извращенным мышлением?! Однако капитан, наконец, перестал перебирать платья и все-таки выбрал вешалку. Увидев выбор со спины, сначала даже решила, что это пиджак плавно перетекающий в узкую юбку до пола, расходящуюся от колен. Но ровно до того момента пока это белое платье мне не повернули так сказать фасадом.
— Вы издеваетесь?! — от возмущения даже слов не смогла подобрать, — да тут разрез до пупка! Да у меня все неприличное вывалится!
— Было бы чему, — иронично хмыкнули мне в ответ, — мерь, Сатор. У нас уже и так нет времени. И да — это приказ.
С мужчиной мы сцепились взглядами после этого не на жизнь, а на смерть. В какой-то момент со мной прекратили бессловесно ругаться и лишь с грозным намеком приподняли одну бровь. Пришлось тут же капитулировать и, вырвав из рук гада весьма откровенный наряд, уйти с ним в примерочную. Это выражение лица мной уже было несколько раз увиденно, для того чтобы получить однозначное понимание, что дальше от Табурета последуют репрессии.
И вот стою в примерочной. Какой, однако, целомудренный наряд: плечи прикрыты, рукава до самых запястий, разрезов у юбки и вовсе нет. Был бы, если бы не декольте до самого пупка, украшенное на этом месте замысловатой брошью с камешками… Стоило признать, как ни странно, но платье не делало меня похожей на ребенка. В зеркале отражалась молодая строгая девушка. Если смотреть на ситуацию с этой стороны, то это точно лучше, чем все, что было перемерено до. Еще раз нервно подергав ткань, пытаясь уменьшить вырез, набрала побольше воздуха и вышла на строгий суд. Чувствовала себя какой-то беззащитной.