Шкатулка императора
Шрифт:
– Твои родители умерли? – неожиданно спросила девочка.
– Нет! – вскинулась наставница. – С чего ты взяла?
– Ты так говоришь о них, как будто их нет.
Варя задумалась ненадолго, потом ответила:
– Возможно, я так говорю, потому что мы разные. Их нет рядом. Я выросла, и у меня своя жизнь.
– И тебе не хочется обнять маму? – слова малышки прозвучали, как приговор.
– Иногда очень хочется, дружок. Я даже реву втихаря. Но мы слишком разные, и этого не изменить.
– А я бы все отдала, чтобы обнять маму, – крупные слезы навернулись на глазах девочки. –
Варя привлекла к себе Ниночку, и обе умолкли, думая о своем.
– Знаешь, – тихо произнесла наставница, – в Иерусалиме, у Храмовой горы есть стена Плача. Иудеи едут к ней издалека, чтобы попросить о чем-нибудь своего бога. Оставляют там записочки и верят, что их просьба сбудется.
– А мне можно?
Вопрос малышки повис в воздухе, и обе посмотрели на Ури. Он почувствовал это и глянул в зеркало заднего вида на гостей, сидевших, обнявшись, на заднем сидении. Влажные от слез глаза девочки были красноречивее слов. Он только утвердительно кивнул, ничего не объясняя.
Когда впереди показалась невысокая гора и слева в море длинная дуга мола, отгораживавшая порт, Варя вдруг оживилась.
– Вот и Хайфа. Это знаменитая гора Кармель, от нее пошел Орден кармелитов. Основателем считается рыцарь по имени Бертольд, прибывший сюда с первым Крестовым походом. Он нашел святой источник на горе и обосновал там первый монастырь. Устав кармелитов поначалу был очень строгим, монахи отказывались от мяса, жили по одному в кельях, подолгу молчали. Только молились. Позже им стали дозволяться послабления в быту, и тогда от Ордена откололась часть монахов, боровшихся за истинную веру. Они назвали себя Босыми братьями.
– А что, молиться можно только босиком? – удивилась Ниночка.
– Несогласные с новым уставом расценивали вольности в быту предательством.
– Варь, а ты как считаешь?
– Всякая вера живет по особым законам, – оторвалась от своих размышлений воспитательница. – Кому-то они могут показаться странными, а кто-то верит, что именно эти законы им завещал Создатель. И один не сможет убедить другого. Потому и воюют.
Ури внимательно посмотрел на девушку, пытаясь понять ее мысли. Заметив это, Варя сказала, словно отвечая на немой вопрос водителя:
– Насколько я знаю, имя Моше переводится как получивший Тору от Бога. Я тонкостей не знаю, но в чем-то есть отличие заветов, которые получил Моисей на горе Синай и законов Торы.
Ури чуть улыбнулся, не вступая в полемику. Кивнув на блестящую от солнечных лучей мраморную лестницу, издалека видную на горе, которую русская назвала Кармель, он произнес:
– Персидские сады.
– Почему персидские? – тут же спросила Ниночка, с интересом разглядывая террасы разноцветных цветов и ровно подстриженной травы, поднимающиеся по склону горы. – Ой, а там храм с золоченным куполом. Красивый какой!
– Думаю, это усыпальница основателя религии бахай. Полтора века назад был такой реальный человек по имени Баб. Он говорил, что бог един, и религия должна быть едина во всем мире. За эти проповеди его казнили. Последователи Баба построили здесь мавзолей и похоронили в нем учителя. Так что эти террасы называют Персидскими садами, подчеркивая то,
– Варька, ты такая умная, – не сдержала своего восхищения девчушка, – я прямо не могу!
– Ничего умного тут нет, – смутилась воспитательница. – Я просто люблю читать. А вот книги пишут умные люди. Вернее, умные должны их писать.
– Только не говори мне сейчас, что я тоже должна все это читать, – остановила девушку Ниночка, – а то все испортишь.
– Ладно, – улыбнулась наставница, – надеюсь, придет время, и ты сама захочешь все это узнать.
– Еще играть на скрипке, заниматься балетом и учить арифметику! – вспыхнула девочка.
– Хорошо, хоть манную кашку не вспомнила, – засмеялась Варя. – Прогресс налицо.
– Ты с бабушкой заодно! – отвернулась обиженная правнучка.
– Я не думаю, что бабушка желает тебе зла. Она просто знает больше нас во много-много раз. Потому и строга с тобой, но она тебя любит. Тут сомнений быть не может.
– Ты предательница! – кипятилась малышка.
– Вовсе нет, – девушка обняла свою воспитанницу за худенькие плечики и прошептала на ухо. – И ты знаешь, что я права!
Глава XVI
Мартинес-младший чувствовал себя неуютно в обществе людей, собравшихся тратить деньги на какую-то ерунду. Ладно, если бы это были родители, выехавшие субботним утром всей семьей в какой-нибудь развлекательный центр за покупками. Пока дети резвились в обществе себе подобных на аттракционах, взрослые собирали бы по прилавкам недельный запас продуктов и безделушек, некоторые из которых потом вызовут недоумение и будут выброшены, так и оставшись невостребованными. Но публика, сидевшая вокруг Влахеля в зале аукциона «Кристис», скорее походила на стервятников, круживших высоко в небе над павшим львом. Они старались вести себя непринужденно, болтали по сотовому, лениво листали каталог и мельком поглядывали по сторонам, стараясь угадать будущего соперника. Каждый явился сюда с определенной целью, но тщательно прятал ее за ширмой надменности и показной скуки. Это выводило Хосе-Луиса из себя.
Вместо того чтобы заниматься у себя в офисе неотложными делами перед выходными, а вечером встретиться с прелестницей Тересой и предаться чувственному наслаждению, директору «Эсмиральды» пришлось тащиться к надменным англичанам. Каждый из них мнил себя отпрыском незаслуженно забытой ветви Стюартов, или даже Ланкастеров, и считал себя оскорбленным, не ощущая соответствующего почтения от иностранцев. Всякий раз, прилетая в «Хитроу», Влахель тяжко вздыхал, представляя, сколько ему еще осталось пробыть в Лондоне. Только войдя в свою квартирку на улице Блумберри, он обретал долгожданный покой. Это был анклав, собственноручно созданный директором «Эсмиральды» для краткосрочных визитов на территорию туманного Альбиона. Отсюда он инспектировал филиал компании, активно работающий на сырьевой бирже, и выезжал на встречи с важными клиентами или их поверенными.