Школа 1-4

Масодов Илья

Колю объял неясный страх. Раньше он думал, что никто кроме него не знает о ч?рных оз?рах, бездонных дырах в траве пригородной тундры, куда Коля вытряхивал ночами из ящика свои гнусные поделки из костей и внутренностей растерзанных детей, наполненные купленной на бойне скотской кровью, которой Коля пытаясь заменить пролитую им кровь маленьких человеческих существ. Он верил, что в покрытых ч?рным нал?том каменных башнях посреди оз?р живут могущественные демоны, любующиеся его дарами, которые дадут ему взамен силы стать бессмертным.

– Человечину ел?
– с мрачной угрозой спросила Соня.
– Бульон из р?бер детских варил? Тушил печень первоклассницы с картошкой? Отвечай, сволочь.

Коля схватил со стола топор и швырнул его Соне в голову, но не попал, потому что Соня отступила в сторону, и топор ударил в каменную стену лавки,

выбив в кирпиче вмятину размером с кулак.

– Я с мозгами твоими вермишель по-флотски сделаю, - зарычал Коля и двинулся на Соню с ножом, отрезав ей путь к двери, которую сразу закрыл на засов. Со сладкими твоими, зайчик, мозгами.

Но Соня и не думала бежать.

– Лучше по-хорошему скажи, - ласково попросила она Колю.
– А то я тебя калекой сделаю или совсем убью.

– Моя жена Люся из одной девочки неделю назад пельмени приготовила, остановился для воспоминания Коля.
– Очень хорошие пельмени получились, только уже кончились. А из тебя пельмени будут невкусные, на котлеты только годишься. Или на перцы фаршированные. Я как реб?нка вижу, сразу знаю, что из него лучше готовить.

Коля хотел было двинуться дальше, но не успел, потому что Соня израсходовала треть кошкиной души на то, чтобы пустить ему изо рта в живот струю огня толщиной со стакан, которая прожгла Колю насквозь и выбросила сзади него фонтан крови и вар?ного брюшного жира. Коля выронил нож и упал спиной на пол лавки, схватившись руками за живот. Навстречу его ладоням вслед за выхлопом вонючего пара потекла жгучая пузырящаяся кровь, смешанная с содержимым кишечника.

– А-а, - заревел Коля от боли и страха за сво? нутро.

– Ну, где оз?ра?
– тихо повторила Соня свой первоначальный вопрос, склоняясь над искаж?нным лицом мясника.
– Если скажешь, я тебя вылечу.

– За городом... в полях... около химзавода...
– завывая, пытался показать лбом направление Коля.

– В какой стороне света? На севере?

Вместо ответа Коля стал перекатываться с бока на бок, продолжая дико выть.

– Если стать лицом к восходящему солнцу, - медленно произнесла Соня.
– То куда идти?

– Налево, - взревел Коля. Перекошенная рожа его постепенно начинала мертветь.

– На север значит.

– Помоги мне, девочка... помоги мне, девочка...
– сипло заскулил Коля, закидывая голову назад от мучившей его нечеловеческой боли.

– Конечно я помогу тебе, раз уж я обещала, - спокойно ответила Соня. Убери руки.

Коля неуверенно отнял от рваной кровавой дыры в животе трясущиеся руки. Глаза его, слезящиеся по причине боли, жалобно смотрели на Соню. Она с силой ударила его ногой в беззащитный кровоточащий живот. Удар выбил с коротким водяным звуком веер кровавых брызг из мокрого скомканного месива на животе Коли. Вопль снова схватившегося за брюхо и поджавшего ноги Коли сотряс стены мясной лавки.

– До ночи ещ? подохнешь, - констатировала Соня, разворачиваясь к двери. Не будешь больше человечину жрать.

С этими словами Соня отодвинула засов и, выйдя на ударивший ей в лицо т?мный ветер, сразу свернула в подворотню. Какой-то человек из стоявших на улице пош?л за ней, но в т?мном проулке не увидел уже ни души.

Только глубокой ночью уставшая от долгого пути и битвы с мясником Соня достигает наконец химзавода. Он возвышается посреди т?мных осенних полей как чудовищный город древности, провалившийся в пучину разрушенного времени. Зв?здное небо сгущается над огромными цилиндрами газохранилищ и руинами м?ртвых корпусов. Соня находит провал в заборе, перетянутом рядами колючей проволоки, и проникает во внутренний двор. От мрачных строений пахнет сыростью и каким-то едким газом, от которого у Сони чешется в горле. Она чуть не наступает на труп собаки, валяющийся посреди двора, полупогрузившись в песок, как всплывшая их-под земли дохлая рыба. В накрен?нных цистернах на ржавых стояках и длинном тр?хэтажном здании с выбитыми ст?клами в окнах тоскливо воет одинокий ветер.

Параллельно этому зданию тянется другое, и по проходу между ними Соня выходит на центральную площадь, на которой стоит обстроенный пристройками главный цех с уходящими в небо трубами, огромный, как собор. Здесь запах усиливается. Соня садится на ржавую трубу, замет?нную песком, и начинает думать.

Пока она думает, из главного цеха появляется тень и, держась возле самой стены, подбирается к Соне. Это бывший ученик ПТУ номер двенадцать Алексей, некогда забравшийся

в главный цех, чтобы испытать изготовленную им собственноручно бомбу массовго поражения, но, оступившись, упавший через сливную шахту в подвал и пролетевший по железному колодцу без малого тридцать семь метров, словно Алиса, направляющаяся в страну чудес. Незадолго до страшного удара в пол Алексей увидел исполинскую фигуру м?ртвого красноармейца, едущего верхом на исполинском боевом коне, от ударов каменных копыт которого сотрясалась зыбкая топь ночных полей. Мозг мальчика забрызгал стены и пол на значительном расстоянии от места его падения, и некому было слизать его, так как в отравленный сток не могли пробраться даже адаптировавшиеся к заводу крысы. Химические субстанции, сливавшиеся в подземелье многие годы, образовали окаменевший осадок на полу, вступавший в реакцию с проникающей водой, отчего происходили ядовитые газообразные пары, заполнявшие вс? здание главного цеха, стелющиеся плохо видимым зеленоватым туманом по территории завода и доползавшие до окраин города, отчего у жительниц этих окраин часто рождались дети без ног или рук, а то и без голов. Но на Алексея яд оказал благотворное действие, он через несколько суток ожил, встал и долгие месяцы блуждал по т?мным лабиринтам стоков, питаясь крысами и насекомыми. Потом он отыскал наконец проржавевшую дверь, через которую должны были спускаться рабочие-смертники для прочистки возможных тромбов в сливной системе, выбрался на подземный этаж цеха и стал там жить. Алексей убивал бродящих в покинутой индустриальной зоне детей, либо далеко отбежавших от хозяев во время прогулки домашних собак, консервировал их ядом и постепенно ел. Одну девочку, убитую им кирпич?м по весне, Алексей заволок на место своего второго рождения, и вскоре она действительно поднялась, правда одна рука е? вс? равно уже не слушалась, высохла и отпала до половины предплечья, так что вместо не? пришлось проволокой прикрутить кусок загнутой ржавой железяки, но Алексею это было нипоч?м, и Таня, как звали девочку, стала верной подругой его жизни. Со временем к ним присоединилась старшая сестра Тани - Люба, по которой та очень тосковала, а потом и Костик, бывший друг Алексея, так что их стало четверо.

Пока Алексей подкрадывается к Соне, Люба потрошит наловленных в подземельи крыс на втором уровне главного цеха, сидя у ржавой банки, в которой горит синеватый огонь, а однорукая Таня с Костиком отправились в поля на поиски падали. Остановившись в нескольких метрах от Сони, Алексей извлекает из полуистлевшей своей куртки кусок цепи с гайкой на конце, которым собирается угрохать сидящую на трубе девочку. Цепь еле слышно звякает в свисте ветра, и Соня поворачивает голову в сторону т?мной полосы под стеной здания, где таится Алексей. Е? глаза излучают в темноте какое-то странное свечение, невидимое обычному человеку, от которого Алексею становится не по себе. Огромный ужас вдруг заполняет его, ужас перед каким-то неизвестным ему, но леденящим кровь мучением. Он представить себе не может, кто и как станет его мучить, но от этого ему только ещ? страшнее. И тогда он понимает, что это мысли Сони, которые он слышит благодаря долгому воздействию отравы, как слышал он порой мысли бегущих от него в темноту крыс.

Алексей захрипел, оружие выпало у него из руки. Холод входит в его изгнившее тело, как при погружении в прорубь. И он снова услышал тяж?лые, ломающие землю, шаги исполинского коня с черепами на сбруе, идущего по полям. Глаза Сони приближаются к нему. Он хочет кричать, но не может.

– Здравствуй, Ал?ша, - говорит Соня. При этом Алексей продолжает слышать е? мысли, непереводимые в слова, он и хотел бы не слышать их, но вм?рз и не может оторваться. Это звуки чужого языка, ч?рные точки и линии на коричневой ткани, языка, на котором говорят существа, матерью которых является смерть. Соня улыбается, и от этой улыбки Алексея так перекашивает, что из его рта тонкой струйкой теч?т т?мная сукровица.

– Уйди, падло, - чужим голосом говорит он, с трудом управляя мышцами рта.

– Ну что ты ругаешься, милый Ал?ша, - ласково произносит Соня, касаясь рукой его грязных слипшихся волос.
– Не надо ругаться, расскажи мне лучше, как ты здесь жив?шь. Что ты делаешь здесь длинными холодными вечерами, кто твои друзья, милый Ал?ша, расскажи мне, я хочу это обязательно знать.

– Крыс ем, - выдавливает из себя Алексей.
– Собак ем. Дохлых.

– Очень хорошо, - улыбается ему Соня.
– А кто эта девочка, что там сверху за стенкой крыс жарит?