Школа 1-4
Шрифт:
Дядя Андрей вез?т их в просторной заграничной машине, где пахнет розами, можно с ногами залезть на широкое, как диван, сиденье, и совсем не тряс?т, машина движется плавно, Юля опускает ветровое стекло и серый ветер бь?т им в лица, дядя Андрей ставит кассету с другой музыкой, которой Мария тоже никогда не слышала, из чего она заключает о существовании такого множества неизвестной ей музыки, что у не? захватывает дух.
Музыка дяди Андрея подходит к скорости машины, мельканию деревьев и разгорающихся фонарей, она описывает фантастический мир, куда они летят, бронзовые деревья с иглами вместо листьев, ветреные сады, запах бордовых кустов, реш?тчатую веранду у маленького озера, горы, над которыми тянутся облака, мир, который Мария никогда прежде не видела, но который представляет
Дорога скоро становится хуже, салон начинает качать, сквозь окно врывается терпкий запах полевых трав и цветущих фруктовых садов, электрические разряды сверчков рассыпаются под кол?сами, Мария видит над горизонтом полную луну, незамутн?нную облаками, висящую в густом небе цвета т?мной лазури, низко под ней мелькают сливающиеся вершины лесных деревьев. Замедлив ход, они сворачивают с шоссе и, проехав метров сто лесом, останавливаются у белого семиэтажного дома, окруж?нного соснами и горами строительного песка. Во дворе дома безлюдно, и из всех окон только в одном горит свет.
В квартире дяди Андрея на пятом этаже Мария принимает душ в ванной, облицованной голубым кафелем под мрамор, моет волосы пахучим шампунем и закутывается в выданное ей белое махровое полотенце, которого хватает только до середины б?дер. Потом она сидит в гостиной на диване, поджав босые ноги и сушит волосы горячим феном. В комнате горит ночник в виде мухомора, окно загорожено толстыми гардинами и тюлевой занавеской, сквозь которую в про?м гардин виден фонарь и угол соседнего дома с такими же т?мными окнами. Мария думает о том, что теперь будет с е? одеждой, как выглядит обещанный торт, и почему-то дрожит от волнения. Входит дядя Андрей в полувыцветшем полосатом халате, белом с зел?ным, и садится рядом с Марией на диван. Мария сушит волосы тихо гудящим феном, смотрит в просвет между гардинами и жд?т, когда прид?т Юля. Дядя Андрей молчит. Потом он говорит Марии, чтобы она выключила фен и дала ему остыть. Мария послушно выключает фен, клад?т его на стоящее рядом с диваном кресло и, закинув волосы за спину, начинает смотреть в потолок.
Дядя Андрей вдруг нападает на не?, наваливается своей тяжестью, прижимает лицо Марии к своему рту, лижет ей губы и щеку горячим влажным языком, как собака, а рукой срывает с не? полотенце. Мария вырывается, не догадываясь даже кричать и сильно мучаясь от страха, но дядя Андрей такой сильный, что кажется сделанным из дерева, он лишь тв?рже вжимает Марию в диван, сминает е?, как подушку, вырывает обжегшее кожу полотенце и хватает рукой сжавшуюся от стыда Марию за б?дра, делая ей больно, и целуя в глаза, в щ?ку, в нос. Мария зажмуривается, переполняясь ужасом и незнакомым бешенством, и сквозь суженые веки видит Юлю, появившуюся за спиной дяди Андрея, волосы е? полны воды. Юля резко д?ргается, в ушах Марии разда?тся громкий хрустнувший хлопок, словно что-то тяж?лое стукается об пол, голова дяди Андрея больно бь?т е? в висок, вес?лые т?плые брызги попадают на лоб Марии, а сам дядя Андрей, неудобно повернувшись вбок, валится с не? в направлении пола, задерживается, придавив Марии ногу, цепляясь за диван, и как-то странно закинув голову, и тогда уже Мария ясно видит, как Юля двумя руками наотмашь бь?т его в ухо топором для рубки мяса, слышится короткий треск, дядя Андрей коротко мычит и валится дальше, на коврик, спиной, и Юля, перешагнув через его ногу, снова с чавканьем рубит топором, снизу вверх, прямо в то место, откуда уже бежит кровь, у Марии кружится голова, е? переворачивает грудью на подлокотник дивана, и натужно, выламывая горло, рв?т прямо на паркет. Лицо е?, мокрое от лизания дяди Андрея и забрызганное его кровью, корчится от судорог рвоты, побелевшие пальцы до боли вцепляются в подлокотник, словно Мария висит над пропастью и боится упасть.
Кончив блевать, Мария перелезает через кресло и хочет выйти на балкон, ей хочется свежего воздуха, а может она ещ? и стремится покинуть проклятую квартиру, выпрыгнув вниз.
– На балкон нельзя, - тихо говорит Юля.
– Увидят. Не бойся ты его, он уже подох.
– Подох?
– выговаривает Мария плохо послушными, испачканными противным привкусом рвоты губами.
– Да, подох, подох, - повторяет Мария.
– Я башку ему топором разбила. Если сильно по башке топором дать, человек подохнет. Особенно если несколько раз. Ид?м в ванную, умоешься.
Сидя нагишом на краешке ванной, накрытом полотенцем, Мария полощет рот и выпл?вывает к крестообразно зареш?ченной дыре водостока. Воду она набирает сложенными руками из-под крана раковины. Ей вс? ещ? нехорошо, холодок проходит по затылку, и тошнит. Юля моет ей лицо рукой, потом вытирает брызги кровавой грязи со своих ног, потом моет под краном ванной топор. Видя смываемые с него лоскутки какой-то кровавой кожи и слипшихся волос, Мария вста?т, опирается руками о край раковины и, намного поразмыслив, снова начинает блевать.
– Ну ладно, хватит!
– прикрикивает на не? Юлия.
– Неужели ты сегодня так много съела? Одевайся, пора сматываться.
Мария находит свою одежду на стиральной машине, одеваться ей трудно и вс? время хочется блевать. Заст?гиваясь, она тупо смотрит, как Юля отирает топор о полотенце, на котором она раньше сидела.
– Хочу взять с собой, - объясняет Юля.
– Полезная вещь.
Они идут т?мным коридором, и Мария очень боится, что сейчас из гостиной выйдет дядя Андрей. В квартире стоит тишина, только тихо гудит на кухне холодильник. Проходя мимо двери гостиной, Мария, ?жась от страха, вс?-таки заглядывает туда. Дядя Андрей по-прежнему лежит на полу, но как-то не так, как раньше.
– Не надо, не ходи!
– вскрикивает Мария, когда Юля ступает на порог комнаты.
– Он... движется.
– Да подох он, - кривясь говорит Юля, подходит к дяде Андрею и пинает его ногой.
– Видишь, ничего не чувствует. Можешь сама проверить.
Марии очень страшно, но одуряющее любопытство заставляет е? войти в комнату, маленькими шажками, готовясь в любое мгновение убежать, она приближается к голой волосатой ноге распрост?ртого на ковре тела в полосатом халате. Юля открывает шкаф, обыскивает висящий там пиджак и находит кожаное портмоне. Она вытаскивает оттуда ассигнации и запихивает их в карман джинс. Мария, дрожа мелкой дрожью, касается ноги дяди Андрея своей плюсной, и сразу од?ргивает е?, потому что он т?плый, как живой.
– Вот наблевала ты некрасиво, - замечает Юля, показывая на лужу возле кресла.
– Фу.
– Ты его правда убила, - говорит Мария, отходя к двери, чтобы быть от трупа в большей безопасности, потому что она вс? равно не верит, что человека можно убить.
– Убила. Он тебе знаешь что сделать хотел? Не знаешь? Он тебе такую гадость сделать хотел, что ты себе и представить не можешь. Было бы очень больно и очень противно. Выходи в коридор.
Мария выходит в коридор и, обернувшись, видит, что Юля присела над трупом и что-то сделала с ним, резко д?рнув локтем назад, что-то плохое и страшное.
Когда они выходят из дома, небо уже совершенно ч?рное. Они идут пешком, по дороге, ведущей через песочные горы и недорубленный лес к шоссе. Юля нес?т в кульке топор. Громко стрекочут сверчки, полевая трава пахнет густо, как дым. Они сворачивают с проезжей части и выходят на шоссе через лес. Они идут долго и молча, вдоль проезжей части, обдаваемые пылью и вонючим угарным ветром проносящихся мимо машин. Мария уже окончательно не верит в гибель дяди Андрея, но е? продолжает покусывать противная дрожь, как будто, когда все насекомые уже умерли и превратились в пыль, мелкие осенние мошки, не нуждающиеся в солнечном тепле, а только в тонких бисеринках крови, наполнили собой воздух.