Школа 1-4
Шрифт:
– Теперь дайте я позвоню в милицию, а вы обыщите пожалуйста девочку, нет ли у не? оружия, - говорит Олег Петрович. Мария молча терпит, пока женщина обыскивает е?. От женщины пахнет мылом и заспанным бель?м. Никакого оружия у Марии нет. Олег Петрович вызывает ещ? один наряд по тому же адресу, на который женщина вызывала скорую. Из глубины квартиры появляется реб?нок девочка лет шести, разбуженная шумом. Она смотрит, как мать протирает ладони Марии смоченной в водке ваткой. Кончив говорить по телефону, Олег Петрович становится у двери. Мария глядит на него и начинает плакать оттого, что е? теперь, как ударившую
– Ничего, ничего, уже совсем не щипет, - говорит женщина.
Маленькая девочка подходит к Марии и с любопытством заглядывает в е? окровавленные ладони. Мария переста?т плакать и думает о том, когда уже Юля убь?т Олега Петровича. Она слышала, как он вызвал милиционеров, если они приедут, будет ведь поздно. Женщина отходит к шкафчику, чтобы найти баночку с йодом, Мария скашивает глаза и видит лежащий на столе нож. Дальнейшее происходит очень быстро, Мария хватает нож и бросается на маленькую девочку. Прижав к себе т?плое тельце, она приставляет лезвие ножа туда, где у девочки горло.
– Отпустите меня!
– вскрикивает она, надеясь, что Юля тоже услышит.
– Или я е? убью!
Маленькая девочка сразу начинает реветь от ужаса, растопырив руки, как кукла. Женщина дико кричит, поворачиваясь к Марии с баночкой йода в руке. Олег Петрович холодеет и наставляет на Марию пистолет.
– Оставь реб?нка, - говорит он.
– Убью!
– бешено ор?т Мария, на мгновение почему-то представляя себе вместо Олега Петровича своего отца.
– Горло перережу!
Пятясь боком, она вытаскивает девочку из кухни в прихожую, после неловкого движения локтем из-под лезвия появляется кровь. Девчонка визжит, как резаная. Роняя йод, женщина вцепляется руками в край стола.
– Оставь реб?нка, никто тебя не тронет, - как можно спокойнее произносит Олег Петрович.
– Вр?шь! Отойди от дверей!
– ор?т Мария.
– Отойди, гад!
– Я тебя выпущу, только оставь реб?нка, - терпеливо повторяет Олег Петрович, отступая немного в сторону. Его слова плохо слышны из-за громкого плача девочки. Мария пробирается боком к двери. Краем глаза он замечает движение, там, в темноте лестничной клетки.
– Отпусти е?, пожалуйста - мягко говорит Олег Петрович.
– Я обещаю тебе, что отпущу тебя.
Мария прижимается спиной к стене, боясь приблизиться к нему. Она часто дышит и дрожит. Олег Петрович медленно делает шаг к ней, намереваясь потом быстрым движением од?рнуть е? руку от горла реб?нка.
– Не подходи!
– ор?т Мария, ещ? крепче стискивая свою заложницу.
– Отпусти е?, она плачет, ей же больно, - тихо повторяет Олег Петрович, посматривая в освещ?нный лампой подъезд. Ничего не увидев там, он с колотящимся сердцем делает ещ? шаг, который получается немного резким, рука Марии начинает двигаться, и он моментально нажимает курок. Пуля пробивает голову Марии и выбрасывает позади не? на светлую вертикальную полосу обоев кометный хвост окровавленных мозгов. После сильного удара по голове она сразу переста?т жить и падает на линолеум, увлекая девочку за собой. Олег Петрович бросается к ней и поднимает плачущего реб?нка на ноги, а Мария оста?тся лежать, повернув искаж?нное предсмертным ужасом лицо к стенке, рука с ножом откинута назад, ноги согнуты
Женщина забирает у Олега Петровича свою дочь и утешает е? на кухне, пока она не видит, он касается пальцем т?плого кровавого следа на стене и пробует на вкус маленький сол?ный кусочек мозга Марии, напоминающий по вкусу какие-то консервы, которые он ел в дал?ком детстве. Олег Петрович бросает печальный взгляд на разбитую пулей голову девочки, на то место, где е? нежная шея с трогательной красотой переходит в щ?ку, ухо, распахнутый глаз, тут и там попадаются тонкие нити волос, маленькие губы приоткрыты, вот откуда ушла душа, думает он, поворачивается и выходит из квартиры в темноту.
4. Любовь
Олег Петрович тяжело поднимается по т?мной лестнице проклятого дома, направив дуло пистолета прямо перед собой. Его глаза быстро привыкают к мутной темноте, вс? же разбавленной еле заметным светом, таким слабым, что кажется, будто это светят зв?зды. После убийства Марии к Олегу Петровичу пришло беспредельное и нечеловеческое одиночество, словно она была последним близким ему человеком. Теперь он поднимается вс? выше и выше, как неизвестный космонавт, отправленный втайне пешком к границе галактики на случай, если ракеты подведут.
Его вед?т запах Юли, который он почувствовал ещ? внизу, едва приблизился к ней, запах смерти, пугающий и одновременно влекущий. Она могла бы войти в любую из квартир, просто позвонить и попросить убежища, е? бы пустили и она погрузила бы их всех в вечную тишину. Но запах вед?т только вверх, вверх, словно Юля никого больше не хочет вовлекать в этот смертельный бой охотника и зверя. В проклятом доме пять этажей, в н?м нет ни лифта, ни мусоропровода, ни даже рисунков на стенах, словно люди живут тут только на бумаге, а на самом деле давно уехали за границу или вообще на тот свет. Может быть, потому Юля и не заходит в квартиры, что там одна пустота.
Оста?тся последний этаж. Она должна быть там, за последним лестничным прол?том, Олег Петрович видит окно, отвор?нное в зв?здную темноту, пожарный ящик с песком, стоящий посреди лестничной площадки перед окном, и Юлю, сидящую на ящике, закрывшую руками лицо. Рядом с ней лежит окровавленный нож. Олег Петрович направляет на не? пистолет.
– За нож не хватайся, а то убью, - говорит он охрипшим голосом.
– Подругу твою уже пристрелил. Башку навылет пробило.
Юля продолжает неподвижно и беззвучно сидеть на ящике. За пыльными ст?клами окна - чернота, а за прямоугольником, освобожд?нном открытой створкой сияющие зв?зды, такие яркие, что кажутся сладкими.
– Я плачу, - вдруг с каким-то отвращением говорит Юля.
– Господи, как я могу плакать?
Невидимые сл?зы текут по е? щекам. Потом она резко отнимает ладони от лица. Она сидит спиной к окну, и Олег Петрович не может видеть его черт, но различает неживую бледность кожи, словно она покрашена белой краской.
– Что же теперь будет?
– спрашивает Юля, голос е? дрожит.
– Я боюсь, - она вста?т и, повернувшись, ид?т к окну, как на казнь, продолжая плакать одними слезами, даже не вытирая лица, руки е? опущены. Оттуда она смотрит вниз, где на ч?рном асфальте до сих пор лежит Вася Рыжов, кажущийся отсюда просто брошенным старым пальто.