Школа безумия
Шрифт:
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Что, если с тобой что-то случится, что-то плохое? Кто будет присматривать за Терри? Джейн не будет жить вечно.
Она вскочила на ноги, шатаясь, раскачиваясь взад и вперед, как на палубе корабля.
– Я не плохая мать.
Впервые ее слова прозвучали внятно и даже резко. Она стояла, глядя на меня колючим взглядом, и вдруг вся поникла.
– Да, я плохая мать. Я ужасная мать, верно?
Я протянула руку, чтобы утешить ее, но она оттолкнула
– Я совершила ошибку. Я не должна была… Мне не следовало рожать Терри. Я не могу быть матерью. Это не мое. Может… может, для Терри было бы лучше, если бы я умерла. Может, мне стоит сделать ей одолжение и убить себя.
И она понесла всякую хрень. Ее глаза были как два блюдца, и я, не раздумывая, врезала ей по лицу. Это удивило нас обеих. Глаза Кортни сделались еще больше, теперь уже от шока.
– Прекрати, – сказала я. – Ты ведь так не думаешь.
– Я никудышная мать. Я не могу этого сделать.
– Нет можешь. Ты сильнее, чем ты думаешь.
– Нет, я…
Выражение ее лица изменилось. Я обвела взглядом подвал, заметила в углу пластиковое мусорное ведро и сумела вовремя его достать.
Потребовалось почти два часа, чтобы убедиться, что алкоголь вышел из ее организма, помочь ей привести себя в порядок и уложить ее в постель. Я проверила спавшую в своей кроватке Терри, а затем вернулась к входной двери. Уже была готова уйти, когда Джейн, теперь одетая в халат, вышла и обняла меня.
– Еще раз спасибо, что приехала. Ты настоящая подруга. Не знаю, что бы она без тебя делала.
Я ничего не сказала. Еще не пришла в себя. Уже решила, что это последний раз, когда я видела Кортни. Но как я могла объяснить это Джейн? Я не могла. Она не поймет. Да и я сама этого не понимала.
Слова Кортни звучали в моих ушах. Я видела ее, склонившуюся над мусорным ведром в ожидании очередного приступа рвоты и спрашивающую про Грейс.
Она спросила:
– Ты когда-нибудь думаешь о ней? Когда-нибудь чувствовала себя виноватой за то, что мы сделали?
И сказала:
– Если кто-то и должен чувствовать себя виноватой, так это ты. Если бы не ты, ничего бы не случилось.
13
Несмотря на обещание Кортни, дверь была закрыта, и я не чувствовала себя вправе открыть ее самостоятельно. Я постучала и подождала, возможно, секунд десять, прежде чем услышала внутри какое-то движение. Затем ручка повернулась. Передо мной с бесстрастным лицом стояла Кортни.
– Я же сказала, что дверь будет открыта.
Как будто мы с ней перестали быть хорошими подругами, какими были, пока ехали в Гаррисберг. Что имело смысл. Так обычно бывает, когда вы называете кого-то стервой и угрожаете вызвать службу опеки.
Кортни жестом пригласила
Возможно, я преувеличивала, но слышала о подобных домах. И будь это так, у меня не было бы иного выбора, кроме как уведомить Службу защиты детей. Что, вероятно, означало бы, что Терри заберут из дома.
– На лестничной клетке нет света.
Я сказала это лишь бы что-то сказать, нарушить гнетущее молчание, и мне тотчас стало неловко.
– Знаю. Его нет уже несколько недель. Я жаловалась домовладельцу, но тот даже пальцем не пошевелил. Вот что бывает, когда у тебя социальное жилье. Так ты идешь со мной или как?
Я вошла внутрь. Кортни закрыла дверь и направилась вглубь квартиры. Здесь стоял отчетливый запах, что-то вроде вездесущего запаха плесени. Квартира не блистала чистотой, но и грязной ее тоже нельзя было назвать.
Скорее захламленной.
Я свернула за угол в маленькую гостиную и обнаружила там Терри. Задрав вверх ноги в носках, она лежала на животе на ковре и цветными карандашами рисовала что-то на большом листе бумаги.
– Терри, это мисс Эмили, – сказала Кортни.
Теперь я была мисс Эмили, а не тетей Эмили.
Терри оторвалась от рисунка. Темные волосы были заплетены в косички, обрамляя красивое личико. Работал телевизор, шло какое-то шоу на «Диснее», и свет экрана отражался на ее розовых очках в прямоугольной оправе.
– Привет.
– Ты наверняка меня не помнишь. В последний раз, когда я видела тебя, тебе едва исполнился годик. Я ходила в школу с твоей мамой.
– Терри, не хочешь показать мисс Эмили, что ты рисуешь? – сказала Кортни.
Девочка отложила карандаши, поднялась на ноги и поднесла лист бумаги, держа его так, чтобы мне было видно, над чем она работала.
Я был ошеломлена. Картинка была хороша. По-настоящему хороша. Она выглядела почти так, как если бы Терри нашла ее где-то, обвела ее и таким образом скопировала на чистый лист; но я не заметила никаких глубоких следов карандаша.
Это была черепаха, стоящая на двух ногах, с рюкзаком на панцире. На черепахе были очки в прямоугольной оправе, как и у Терри, только черепашьи очки были черными.
– Это выглядит потрясающе, Терри.
– Спасибо. Это Джефферсон. Он главный герой моей книги.
Терри посмотрела на картинку, как будто видела ее впервые, и сморщила нос.
– Пока еще черновик. Мне нужно сделать еще пару страниц. Но в этой истории у Джефферсона первый день в школе.
– Как называется книга?