Школа для толстушек
Шрифт:
Сара и Дуня, самые сильные в стае, оттирали малышню, Лева кормил их с руки.
– Выпьем за войну Белой и Алой розы! – поднимал кубок сэр Ланселот, вонзался зубами в баранью (уже баранью) ногу, откусывал большой кусок и бросал через плечо остаток псам.
Лева размахивал в воздухе куриной голенью и подзывал:
– Джери, твоя очередь!
Собакам запрещалось входить на кухню. Знай Ксюша, что в ее отсутствие творит сэр Ланселот, надрала бы рыцарю уши.
Мысли о самоубийстве мирно соседствовали в Левиной голове с увлечением играми, компьютерными или в воображаемых
Он помыл посуду, хотел было завалиться с книжкой на диван, но вспомнил об узнике, который третий день томится в подземелье. Что, если навестить его? Ключ у Левы имелся – нашел связку в ящике с инструментами. Криминальный муж Тексю вполне мог иметь оружие. А пистолет – лучший помощник самоубийцы. Тонуть Лева уже тонул, и второй раз ему решительно не хотелось.
Он придумал повод для визита – принести скучающему Костику книги. Его вкусов Лева не знал и постарался учесть все возможные пристрастия. Он взял два детектива, три фантастических романа, «Записки охотника» Тургенева, которые его обязали прочесть на каникулах, пособие по дыхательной гимнастике йогов и сборник кулинарных рецептов Тюполь.
Хотя Лева собирался расстаться с жизнью, он боялся, как непрошеный гость, получить пулю в лоб. Поэтому, сдвинув зеркало в сторону и открыв дверь, громко оповестил о себе:
– Это я, мальчик Лева! Не стреляйте!
Костик, вымытый и побритый, с хвостиком волос, перехваченных резинкой на затылке, в джинсах и футболке, уже не походил на бомжа. Но смотрел на Леву настороженно, исподлобья.
– Простите за беспокойство, – вежливо поздоровался Лева. – Тексю знает, что я знаю, что вы здесь.
– Чего? – не понял Костик.
– Тетя Ксюша, – медленно пояснил Лева, – взяла с меня слово, что я никому про вас не скажу. Но ведь на вас клятва не распространяется? Я вам книги принес. Буду благодарен, если вы уделите мне немного внимания.
Костик осоловел от одиночества. Его единственным развлечением было смотреть на мониторы наблюдения, большую часть времени показывавшие пустые декорации. Олухи-строители дома даже не догадались телевизор поставить. В другой ситуации он бы не обратил на мальчишку внимания, но сейчас любое человеческое лицо вносило разнообразие в его заключение.
– Дома никого? – уточнил Костик. – Пацан, сбегай наверх, принеси мне вина и сигарет.
Ни того, ни другого Ксюша ему не давала, наотрез отказывалась.
– Мы можем вдвоем подняться, – предложил Лева. – Собаки на улице, и они поднимут лай, если кто-то приблизится.
Костик опасался покидать убежище.
– Делай, что я сказал.
Лева знал, где хранится спиртное. Запасы основательно уменьшились в последние выходные, но вино было. Сигареты он стащил из комнаты Олега.
– Здесь плохая вентиляция, – предупредил он задымившего Костика. – Собственно, ее никакой нет. Когда здесь сидели родители и другие, я опасался, что не хватит кислорода.
– Строители – дерьмовые халтурщики, – согласился Костик. – А ты вообще чей?
– Я еврей, – неожиданно признался Лева.
– Бывает, – равнодушно отозвался
– Мы собираемся эмигрировать, – сообщил Лева, – но не в Израиль, а в Америку.
– В Майами такие девки! – Истосковавшийся по женскому обществу Костик поднял большой палец кверху. – Зашибись!
Он открыл вино и залпом осушил стакан. Спросил Леву об обитателях Санлюба – кто у него над головой топает? Лева всех перечислил. Олега благоразумно не назвал женихом, а только водителем.
– Отродясь у Ксюхи друзей не было, – пожал плечами Костик, – тем более ученых. Как они сошлись?
– Мама, Тексю… тетя Ксюша и тетя Поля вместе худели.
– Ясно, – кивнул Костик, хотя ему ничего ясно не было. Люди, далекие от его проблем, интересовали Костика не больше, чем погода на Северном и Южном полюсах. Но следующие вопросы Левы поставили Костика в тупик.
– Извините за просьбу, – потупился Лева, – но нет ли у вас пистолета? Не могли бы одолжить мне его на время? Не думайте, я никому не буду угрожать и ни в кого не буду стрелять.
– Тогда зачем тебе ствол?
– Видите ли, я хочу покончить жизнь самоубийством. Костик захлебнулся вином:
– Ты что, больной?
– Физически и психически я совершенно здоров.
– А жизнь надоела?
– «Надоела» – не совсем точное слово. Правильнее сказать, что я ее недостоин.
– Кого «ее»? – Костик удивленно уставился на Леву. – Девчонки? Ты в девчонку влюбился, а она тебе от ворот поворот?
– Нет, – покачал головой Лева, – мой первый сексуальный опыт можно назвать удачным.
– Чего тебе еще нужно? Пацан, у вас в еврейском роду точно умалишенных не было?
– Только вундеркинды, – заверил Лева.
Он и думать не мог открыться родителям или их друзьям, а собственных друзей у Левы не было. Но Костик был человеком из другого мира – мира сильных и равнодушных людей. Услышать от него «Лева, мальчик, Лева, сыночек», увидеть тревогу и заботу на лице было так же невозможно, как заподозрить в любви к классической музыке или вышиванию гладью.
И Лева все ему рассказал. Про Женю-мучителя, про собственную беспомощность и никчемность, про логически вытекающий вывод о необходимости самоубийства. Лева не ошибся с исповедником.
Для Костика, который считал себя пупом земли и центром Вселенной, само собой разумелось, что на периферии обитают никчемные людишки. Но не стреляться же пацану! Костику даже понравилась роль старшего наставника, уводящего мальчишку от края пропасти.
– Ты драться умеешь? – спросил Костик.
– Никогда не дрался, – вздохнул Лева.
– Это самая главная твоя проблема, – поднял Костик палец кверху. – Никогда из шестерок не выбьешься, если не будешь драться. Запомни! Во-первых, драться – это в кайф. Бокс, кулачные бои – сам знаешь. Фильм посмотри «Бойцовский клуб» – там классно мочалятся, и все ради удовольствия. Во-вторых, о боли не думай, не бойся ее. Если другие терпят, то и ты вынесешь. Да и когда заведешься, не чувствуешь боли. Главное – злость. Так себя разозли, чтобы пена и вой изо рта.