Школа Добра
Шрифт:
– Не юродствуй, – оборвала его Иза глухим голосом, по-прежнему глядя на стену:
– Он не был в меня влюблен, но все могло получиться. Получалось же до тех пор, пока она не появилась.
История о ненависти и любви
Иза Маркова впервые влюбилась, когда ей только-только исполнилось семнадцать лет. Это было второго вересня, ровно в семь пятнадцать утра, когда она столкнулась с НИМ в дверях общей кухни. Он сдержанно улыбнулся, блеснул из-под челки своими невозможными глазами и, вежливо уступив ей дорогу, произнес:
– Какое симпатичное пополнение в рядах предметников.
Ей было семнадцать, ему почти восемнадцать. Он был завораживающе красив и притягательно таинственен. И половина из тех душещипательных слухов, которые ходили о нем по Школе, были правдой. Насчет второй половины никто не мог сказать с уверенностью, и от этого ореол загадочности Александра только еще больше усиливался. И девушки вились вокруг него всегда, как мотыльки, обжигая свои крылышки на огне его холодного равнодушия. Со свойственным всем пользующимся успехом у женщин мужчин эгоизмом, легко и непринужденно, он принимал влюбленность местных студенток за нечто само собой разумеющееся. И резко пресекал отношения, если только появлялся намек на нечто большее.
Охлаждало ли это охотниц за его вниманием? О, нет! И Иза была не единственной, кто участвовал в гонке, где победителю досталось бы сердце проигравшего. Однако Александр проигрывать не спешил. И каждая следующая девушка, которой он дарил свою улыбку, слышала одни и те же слова:
– Ты, правда, замечательная. Только, пожалуйста, не влюбляйся в меня! Не хочу делать тебе больно, потому что у нас все равно ничего не получится.
Призналась ли хотя бы одна в том, что поздно, что она уже влюбилась – неизвестно. Иза точно об этом умолчала. Ей было достаточно того, что Алекс готов был ей дать. И еще надежды на то, что в будущем он сможет дать ей больше.
О! Иза успешно играла роль хорошего друга и терпела, уверенная, что рано или поздно, но парень должен же заметить, что все уходят, а она остается. Она всегда рядом.
А потом появилась Юла.
Нет не так. Когда она появилась – Иза не заметила. Но в ночь первого сражения Школы с армией Годрика Воинственного стало понятно, что гонка закончилась. И победила в ней та, которая вообще не принимала в забеге участия.
Сидя в тени зимней беседки, Маркова с удивлением наблюдала за тем, как Александр слоняется вдоль крепостной стены. Наверное, целый час она думала о том, подойти или нет, но не желая лишний раз навязываться, она просто ждала в сторонке. В конце концов, он должен будет ее заметить, когда все-таки решит вернуться в жилой корпус.
А потом со стороны барбакана вышла тощая и зареванная малявка – и что только делала там столько времени одна!? – и сердце Изы сжалось в болезненном предчувствии, потому что всегда холодный и отстраненно-равнодушный Алекс подскочил к ней с таким выражением лица, что сразу все стало понятно.
Тихо, стараясь не попасться молодому человеку на глаза, Иза выскользнула из беседки и, глотая обидные и злые слезы, побежала в общежитие. В голове набатом билась мысль: что делать? Что делать? Что теперь делать?
В секунды она взлетела на нужный этаж и спряталась,
Спустя несколько минут Иза поняла, что как прежде не будет точно. Потому что Алекс поздравил малявку с днем рождения и поцеловал.
Иза все еще сидела в углу, окаменев от удивления, потому что парень четырежды забывал поздравить Маркову с этим праздником, ссылаясь на плохую память, а день рождения у них, между прочим, был в один день. И четырежды Алекс искренне удивлялся, когда Иза ему об этом сообщала.
Теперь же он расстроенно посмотрел на захлопнувшуюся перед носом дверь и вздохнул тяжело и протяжно, прежде чем уйти к себе. А потом дежурный принес черную коробочку с серебряной юлой на крышке, огромный букет и записку. И у Изы немного сорвало крышу от ярости. Почему ей все, а Изе ничего? Изе никто таких букетов не дарил! И подарки ко дню рождения родители не присылали в Школу… И вообще!
Букет, как и записку, Маркова разодрала в клочья и сожгла в том же камине, за которым так успешно пряталась, а красивую коробочку оставила себе.
А потом потекли спокойные дни. И если не считать, что в любое время и в любой части Школы Алекса, словно магнитом, притягивало к непоседливой и смешливой девчонке, то все было по-прежнему. Ну, не все. Еще исчезли регулярные ночевки в комнате с отдельной душевой.
– Вин, я забегу вечером? – неуверенно спрашивала Маркова и слышала неизменное в ответ:
– Извини. Не сегодня.
Утром накануне ежегодного водного сражения у Изы сдали нервы. Она застала Алекса на кухне, когда тот, стоя с чашкой холодного кофе в руках, хмуро наблюдал за тем, как малявка возится в снегу со своим лохматым старостой.
– Ты часом не влюбился, Винчик? – пряча за спиной дрожащие руки, спросила Маркова.
– А что, если да? – он даже взгляда от окна не оторвал.
– Ничего… Смешно просто. Будешь ей пеленки менять и ждать, пока она вырастет? Если хочешь, могу помочь тебе… м-м-м… скрасить ожидание…
Он отхлебнул из чашки и поморщился брезгливо:
– Фу, гадость! – шагнул к раковине и, ополаскивая использованную посуду, произнес:
– Иза, я ведь тебя не обманывал?
– Нет... – такого холодного тона ей от него еще не приходилось слышать.
– И ее не собираюсь. Так что, нет. Я не стану тебе и в этот раз говорить: извини, не сегодня. Прости меня, солнце, но никогда.
Поставил чашку на место и вышел из кухни, оставив онемевшую Изу в одиночестве. Первые несколько дней Маркова думала, что еще все можно вернуть, что это просто какое-то недоразумение. Однако Алекс по-прежнему был вежливо-отстранен и холоден.
Когда же закончились каникулы, Иза поняла, что это все-таки конец. Неясно, что там между ними произошло, но сначала они яростно целовались в маленьком холле. Затем столь же яростно ругались. После чего Виног умчался в бешенстве из Школы, а малявка, судя по звукам, доносившимся из ее комнаты, рыдала, уткнувшись в подушку.