Школа Добра
Шрифт:
– Что именно?
– Все. Все нечестно. Как же так? Какая из меня жена? Я учиться хочу, я... И свадьбы у меня не было. И свадебного платья... А что я Аврорке скажу? И где ухаживания и все остальное. Знаешь, как Ботинок за Могилкой ухаживает. А я что, хуже? Получается, что я, что мне... Ты даже предложения мне не сделал, а просто взял и... и... Пусти!
– Маленькая, – начал Алекс проникновенным голосом, а я окончательно разозлилась. Как замуж, так большая, а как объяснить все по-человечески – так нос не дорос?
–
– Ладно, не маленькая... – Алекс тряхнул головой, словно принял какое-то важное решение, перестал нацеловывать мою шею, но прижал к себе еще крепче. – Но уж если на то пошло, то это не я тебе предложения не делал, а ты моего согласия не спросила.
– А?
– Бэ... На элементалиста нельзя повлиять ментально, родная. Вообще никак. Нельзя стереть память, применить гипноз или заставить сделать что-то против воли... Понимаешь. Единственный способ подчинить...
– Ошейник... – догадалась я и рукой за горло схватилась, вспоминая кожаное украшение с красным рубином, которое я на себе в деревне оборотней обнаружила. "Только не вспоминай сейчас об ЭТОМ!" – мысленно приказала себе я и глубоко вздохнула.
– Ошейник, – согласился Алекс, отодвинул в сторону мою ладонь и пальцем на шее осторожно начал выводить какие-то странные узоры. Очень волнующе. И приятно еще. Я даже подбородок приподняла и глаза закрыла, прислушиваясь к своим ощущениям и его словам.
– Солнышко, клянусь тебе, я сам был удивлен до потери пульса, когда обнаружил, что у меня есть жена.
– Расстроился? – нелогично спросила я, словно ни о чем более важном спросить не могла.
– Обрадовался, – жарко-жарко прошептал мне на ухо.
Можно выдохнуть облегченно. Хотя бы так. Но вопросов все равно еще очень много, а задавать их все труднее.
– А когда узнал?
– В веселую ночь твоего шестнадцатого дня рождения, – понимающе хмыкнул, когда я почти болезненно застонала. Вспоминать то утро было до сих пор стыдно. Но теперь, по крайней мере, можно у него узнать, что же тогда на самом деле произошло. Я даже рот открыла, чтобы спросить об этом, но спросила совсем о другом, сраженная внезапной догадкой:
– Так это что же получается? Если на меня никто повлиять не может... Я тебя сама на себе женила, что ли?!
Какой кошмар! Какой позор!
– Ну, можно и так сказать... Но я не против, честное слово!
Как будто что-то изменилось, если бы он был против.
– И что? – вконец расстроенным голосом уточнила я. – Часто так бывает?
– Нечасто, – учительским тоном произнес Александр. – А только по большой и взаимной любви.
Ох, разорви ж меня, дракон!
– Аура сама знает, кого выбрать себе в пару и привязать, – понизил голос и зловеще прошептал:
– Навеки! – и рассмеялся
Весело ему, а я, а мне страшно и стыдно. И непонятно. И все еще не верится.
– И как я... это сделала?
– Юлка, – Алекс отвечать не стал, а повернул меня к себе лицом и задал встречный вопрос:
– Может, ты уже, наконец, признаешься, а?
– Я не нарочно, честное слово! – чуть не заплакала от обиды. – Сама не понимаю, как получилось!
Ничего не говоря, Алекс уткнулся лбом мне в плечо и издал печальный протяжный звук. Вот же мы попали… Хотя, с другой стороны, какая разница, как это произошло и почему, если оба мы ничего не имеем против.
– Не переживай, – попыталась утешить я своего… мужа и по волосам неуверенно погладила, а он только застонал еще громче и, кажется, собрался заплакать. –Сделала и сделала… что уж теперь?
– Юлка… – а голос совсем несчастный.
– Бедный мой, – пальцами нащупала под волосами огромную шишку и почти задохнулась от нахлынувших воспоминаний. – Больно тебе было?
Словно заново пережила весь ужас от нападения оборотней и свои страхи.
– Скорее обидно… – признался Алекс, повернул голову и поцеловал мою ладонь. – Злился на себя…
– И я злилась, – шепотом призналась я, – на себя.
– М? Почему?
– Потому что не сказала.
Он усмехнулся, явно понимая, к чему я клоню, но помогать мне не собирался:
– Что не сказала?
– То, что собиралась... – выжидающего взгляда от меня не отрывает, а я, вместо того чтобы покраснеть, легонько стукнула его по плечу, глаза в сторону отвела и выпалила на одном дыхании:
– Что люблю тебя, конечно!
– Дурочка моя, – нежный поцелуй и обжигающая бирюза его глаз заставляет зажмуриться от счастья.
– Единственная, – и очередью ласковых прикосновений губ по моей скуле, подбородку, по шее до ключиц. Зачем тянула столько времени? Надо было тогда, еще в Школе, все сказать.
– Мучительница мелкая.
– Я не... – выгнулась, когда он бретельку с моего плеча стянул, и возмущенного стона не смогла сдержать в ответ на немедленное согласие с его стороны:
– Ох, беру свои слова назад... не мелкая, – и непосредственно то, что мелким не считает, сжал ненавязчиво, но обещающе.
– Не м-мучительница, я просто...
Не дослушав, Алекс уложил меня на кровать, навис надо мной на руках, улыбнулся так, что у меня сердце сладко екнуло в груди и...
– Надеюсь, вы там все еще важные разговоры разговариваете, – приглушенный голос на периферии сознания, – а то пельмень что-то уж совсем неприличное пытается петь, а у меня ручки маленькие, слабенькие. Устал уже рот ему затыкать.
Я сделала большие глаза и губу закусила, но все равно не удалось испуганного смешка сдержать.
– Ненавижу это животное, – признался Алекс.