Школа Добра
Шрифт:
– Вы ничего не делаете уже почти полгода. Нет, хуже! Вы ничего не делаете восемнадцать лет. Вы плохо ищете…
– Ее хорошо прятали! – попытался перебить собеседник и женский голос завизжал:
– Молчать, когда я говорю!
Я на секунду вернулась в реальность и поняла, что моя драгоценная шкатулка валяется на полу, я стою посреди комнаты, зажав уши руками, а Сафская сидит на кровати с испуганными глазами и открытым ртом, а потом меня снова накрыло бесшумной волной, и я услышала:
–
И снова эхо:
– Ясно… ясно… ясно…
Сбивающее с ног эхо, разрывающее сознание и лишающее воздуха. Я захрипела и все-таки сумела вырваться из этого странного омута.
Фифа забралась на кровать с ногами, спиной прижалась к стене и тихонько поскуливала:
– К демонам, что происходит?
Дрожащими пальцами я дотронулась до своего лица и поняла, что щеки мокры от слез.
– Мы нашу консультацию на потом перенесем, ладно? – голос хрипел, а во рту пересохло. – Мне очень срочно в библиотеку надо, – поделилась я планами со своей соседкой, чем, кажется, окончательно ее перепугала.
– Может, к доктору? – спросила она.
– Может и к доктору, но сначала в библиотеку.
Нет времени писать папе и спрашивать, что происходит. Надо выяснить, как связаться с ним при помощи моего волшебного зеркала. Виног, Эро, Вельзевул Аззариэлевич – все это добрые друзья и хорошие советчики, но ни один из них и в подметки Волчку-старшему не годится.
Папа все объяснит. Потому что со мной происходит что-то странное. Мне надо рассказать ему. Об этом, о шкатулке, которая с каждым разом все больше и больше меня удивляет, об Аврорке, об Алексе... Нет, не об Алексе... Об остальном.
Да. И папа врать не станет. Я просто скажу ему, что мне страшно, что я запуталась, что...
В дверях библиотеки я столкнулась с ректором. А кстати, зачем мне библиотека? У него же тоже есть волшебное зеркало! Что ему, жалко, пусть объяснит, как оно работает.
– Вельзевул Аззариэлевич, а как волшебное зеркало работает? – решила без дипломатии – сразу с места в карьер.
Глава Школы Добра слегка растерялся и неуверенно ответил:
– И тебе доброго дня, Юлиана, а зачем тебе такая информация?
Сказать или нет?
– Надо... Мне... я... а можете устроить так, чтобы я с папой смогла поговорить? Как тогда, в день рождения?
Ректор окинул меня изучающим взглядом, и я едва удержалась от того, чтобы руку в карман засунуть и проверить, на месте ли мое средство связи.
– Что-то случилось?
– Я не знаю, наверное. Поможете?
Он кивнул и приглашающим жестом велел следовать за ним. Я даже обрадоваться раньше времени не успела, когда услышала:
– А потом ты мне расскажешь, зачем тебе
– А как же...
– А мне можно, – отрезал этот тиран и добавил грустным голосом:
– Кто-нибудь в этом балагане хотя бы раз читал Правила Проживания? Хотя бы один человек?
– Вепрь точно читал, – попыталась я успокоить ректора, но он только рукой в мою сторону махнул.
– Молчи, Волчок! Ваш Вепрь – вообще вопиющее нарушение!
Я только вздохнула преувеличенно громко, надеясь, что в моем "ох-ох-онюшки" Вельзевул Аззариэлевич услышал абсолютное раскаяние, клятвенное обещание ознакомиться с ПП, хотя бы по диагонали, выучить, наконец, все аксиомы Общей магии так, чтобы они от зубов отскакивали... И вообще...
– Не паясничай! – ни на секунду не поверил мне ректор, и до самого кабинета с волшебным директорским зеркалом мы хранили молчание.
А потом он произнес, глядя на свое отражение:
– Александр Волчок. Срочно.
Изображение покрылось рябью, и я увидела папу. Он стоял посреди коридора, повернувшись к нам боком, и внимательно слушал невидимого собеседника. Но вдруг резким движением руки призвал говорившего к молчанию, а потом посмотрел мне прямо в глаза. И бровью дернул удивленно. И голову наклонил, словно не веря. После чего:
– Я приношу свои извинения. Мы с вами этот вопрос немного позже обсудим. Неожиданные обстоятельства требуют моего присутствия в другом месте.
– О! – ответил человек-невидимка. – Я понимаю...
И изображение замелькало, прыгая из одного зеркала в другое: коридор, проходной зал, зеленые портьеры, тяжелые шторы, кровать под жутким балдахином и, наконец, туалетная комната и папа, который хмурится и на меня не смотрит.
– Вы нас оставите, конечно, – даже не вопрос, а утверждение, произнесенное холодным резким голосом. Я немного испугалась, потому что этот человек в зеркале, от которого за версту холодом веет... разве это мой отец? За спиной легко стукнула дверь, сообщая мне о том, что директор нас покинул, а потом мне сразу полегчало, потому что папа сразу оттаял, улыбнулся солнечно и легко дотронулся до стекла рукой.
– Принцесса моя!
Я приложила ладонь к его отражению с другой стороны. Вот же он, казалось бы, совсем рядом, а при этом так далеко... Почувствовала, что сейчас заплачу:
– Па-ап... привет!
– Юлочка, что-то случилось?
– Я не знаю, я тебя, наверное, отвлекаю... Прости. Но тут все так странно, и я не уверена, есть ли проблема и с чего начать...
– Как я учил? – папа подмигнул. – Начни с того, что вызывает больше всего подозрений.
Параноик мой, самый-самый любимый!