Школа добродетели
Шрифт:
Он оказался в полутемном коридоре квартиры, куда выходило несколько закрытых дверей. Здесь стоял довольно неприятный сладковато-пыльный запах — то ли старой косметики, то ли какой-то сухой гнили. Он чувствовал, как бьется его сердце, задержал дыхание, прислушался и кашлянул. Открылась дверь, и в тусклом свете он увидел женщину, увешанную драгоценностями. Таково, по крайней мере, было его первое впечатление. Потом он разглядел ее: невысокая женщина с толстой шеей, в темном красно-синем платье, в подобии тюрбана на голове, украшенная множеством ожерелий. Одни ожерелья были короткими, они впивались в ее плоть, другие, подлиннее, свисали рядами до самого пояса. В ушах у женщины сверкали и раскачивались сережки. Ожерелья постукивали и позвякивали. Женщина заговорила.
— Вы рано, дорогой, но все равно входите, — произнесла она с едва заметным ирландским акцентом.
Эдвард
Он оказался в довольно большой комнате с тремя высокими окнами. Шторы на окнах были задернуты, и дневной свет в комнату почти не проникал.
— Меня зовут миссис Куэйд.
Она включила лампочку под абажуром, и Эдвард увидел стоящие полукругом стулья, тяжелую мебель у стен, высокий диван и два затертых кресла, камин с покрытой золой решеткой, буфет с кружевной отделкой и фарфором, прикрытый шалью телевизор. Миссис Куэйд тщательнее задернула шторы и сказала:
— Вы новенький.
— Да.
— Бывали когда-нибудь на сеансе?
— Нет.
— Вам придется заплатить.
Эдвард предполагал это. Он протянул деньги — плата оказалась на удивление умеренной. Миссис Куэйд не произвела на него впечатления. Ее драгоценности в свете лампы оказались самодельной бижутерией в «народном» стиле. Эдвард решил, что она шарлатанка.
— Я все объясню потом, когда придут остальные, — сказала миссис Куэйд. — Сегодня, думаю, народу будет немного. Садитесь вон туда.
Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Эдвард положил свой мокрый плащ под стул. Его поразил тот факт, что место ему она выбрала сама.
В темной комнате было душно и пахло так же, как в коридоре, только еще сильнее. Возможно, запах средства для полировки мебели смешался с каким-то другим, грязным и кисловатым. Шторы были из плотной мохнатой ткани, и Эдвард инстинктивно определил ее как «шениль», причем о существовании этого слова в своем словаре он и не подозревал. Шторы показались ему пыльными, и он подавил в себе желание подойти и пощупать их. В центре комнаты с потолка свисал большой старомодный круглый абажур матового стекла. В банальности этой обстановки чудилось что-то мрачное, зловещее. Вазы на грязных кружевах буфета были особенно уродливы, невыносимо уродливы. Эдвард вернулся в привычное состояние отчаяния и страха. Он прислушался к собственному дыханию, к приглушенному шуму машин на улице; в комнате, однако, по-прежнему стояла тишина. Пыльный сладковатый запах беспокоил его и что-то напоминал. Он понял, что именно: ароматическую свечку, горевшую в полутемной комнате Сары Плоумейн, когда он лежал в ее постели, а Марк умирал.
Кто-то тихо вошел в дверь и сел неподалеку от Эдварда. Это был мужчина, который быстро огляделся и склонил голову, словно в молитве. До Эдварда доносился слабый звук его учащенного дыхания. Появилось еще несколько человек; мужчины и женщины входили так же крадучись, наклонив головы или прикрывая лица. Эдвард чувствовал себя неловко и не мог настроиться на атмосферу в комнате; его волосы еще не высохли, брюки тоже вымокли и, похоже, сели. Он замерз, и от воротника его пиджака пахло влажной шерстью. Эдвард нервничал. Было минут пять шестого, когда вошла миссис Куэйд — в том же наряде, что и прежде, только в тюрбане появились новые стекляшки. Она убавила накал единственной лампы, повернув выключатель, после чего свет приобрел красноватый оттенок и стал совсем тусклым.
Потом она произнесла скучным деловым голосом, более подходящим для медицинской сестры или социального работника, чем для вестницы иного мира:
— Пожалуйста, подвиньте ваши стулья и образуйте небольшой круг, а пустые уберите в сторону, чтобы я была в центре, вот так.
Собравшиеся неловко проволокли стулья по ворсистому ковру, кто-то отошел подальше, кто-то придвинулся поближе. Все расселись и образовали более тесный кружок. Миссис Куэйд продолжала:
— Среди нас два новых человека. Они еще не участвовали в наших разговорах с теми, кто находится по ту сторону, и позвольте мне сказать им несколько слов. Вы все пришли сюда со своими нуждами и желаниями, бедами и страстями, в скорби по утраченным близким или в поисках наставления. Чтобы получить ответ от того, кто находится по ту сторону, необходимо ваше серьезное и тесное взаимодействие. Вы, конечно, должны хранить молчание. Прошу вас не вскрикивать и не пытаться заговорить с духами. Все общение будет происходить через меня — иного не дано. Самое главное: вы должны сосредоточиться на тех, кого вы любите, кто ушел от вас, а также на ясности и эффективности каналов связи, которые
Эдвард внимательно слушал и воспринимал эту речь на одном уровне сознания и при этом размышлял: «А вдруг со мной произойдет что-то страшное? Такой кошмар, что он сведет меня с ума и полностью разрушит? Не лучше ли мне сейчас быстренько встать и уйти?» Он испытывал жуткий страх, он тяжело дышал открытым ртом, каждый удар сердца болью отдавался в его груди. Но в то же время он чувствовал что-то вроде облегчения оттого, что оказался в этой ловушке и не может уйти. Теперь уже ничего нельзя сделать. И еще Эдвард думал: «Я дрожу от отчаяния и горя; я как большая гроза, разрушительная тревога в центре темной комнаты, делающая невозможным то, что здесь должно произойти; я не смогу сосредоточиться, я закричу». Он попытался подумать о Марке, увидеть Марка, умилостивить его дух. Прошло некоторое время — тишина начала действовать на него, и он закрыл глаза. Потом миссис Куэйд заговорила, и на сей раз Эдварду показалось, что у нее появился сильный западноанглийский акцент. Он казался неестественным, как у плохой актрисы. Голос, предположительно принадлежавший Мэри Гедди, сначала довольно неразборчиво произнес что-то вроде «дети» или «дети мои». Она откашлялась, и голос стал отчетливее.
— Я думаю, здесь есть некто, думающий о своей недавно скончавшейся жене. Она хочет обратиться к вам. Ее зовут Клара.
Человек рядом с Эдвардом издал звук, похожий на стон. Через мгновение голос заговорил снова.
— Клара просит меня передать, что она здорова и счастлива. Там, где она теперь, много цветов; таких цветов, как ноготки. Она говорит, не надо страдать из-за нее, потому что она счастлива и хочет, чтобы тот, кого она любит, был с ней. Больше она ничего не может сообщить о том, где находится. Она знает, что вы ее поймете, и просит посмотреть на подаренное ею кольцо. Она говорит, что вы должны следить за собой и делать все, о чем она говорила. Это долг, его нужно отдать. Она просит любить ее и верить в грядущее. Она прощается с вами.
Мужчина рядом с Эдвардом, который прятал свое лицо, снова застонал и опустил голову к коленям.
Затем последовала пауза. Эдвард вполуха слушал это скучное послание. Тепло и сонливость стали одолевать его. До смешного неестественный голос Мэри Гедди раздался снова, но сразу же умолк, и после секундной паузы зазвучал другой. Новый голос был похож на настоящий, словно какой-то человек вошел в комнату и заговорил, стоя у двери.
— Джордж, — взволнованно произнес он. Кажется, это был голос молодого мужчины. — Джордж, ты там? Джордж, это я. Ты обещал, ты помнишь? Я сдержал мое обещание. Я всегда буду с тобой, всегда. Джордж, ты там?
Красноватый свет погас, или что-то появилось и заслонило его. Эдвард внезапно почувствовал, как пространство между ним и местом миссис Куэйд заполнилось. Но теперь хозяйки там не было. Что-то мягкое коснулось руки Эдварда, словно погладило ее, и он почувствовал на лице движение холодного воздуха вместе с какой-то субстанцией. Некая сущность, которой не было здесь раньше, образовалась внутри кольца собравшихся в почти полной темноте. Прошелестел едва слышный звук, похожий на вздох, будто откуда-то выходил воздух, и еще один слабый звук, напоминавший журчание воды. Потом раздался приглушенный всхлип или стон. Эдвард откинулся назад и на секунду закрыл глаза. Когда он открыл их, красный свет снова загорелся, в комнате все стало как прежде, а миссис Куэйд сидела на своем стуле, вытянув вперед руки. Эдвард увидел лучик света, услышал звук закрывающейся двери — кто-то вышел из комнаты. Ему показалось, что сдавленный всхлип пару секунд назад издала сама миссис Куэйд.