Школа двойников (1 и 2 части)
Шрифт:
На установленном для репортерских отсмотров плейере стоп-кадра не было, была только так называемая "пауза", как на бытовом видео. Кадр замирает, но посреди экрана повисает серая полоса, качество изображения посредственное.
– Он тебе никого не напоминает?
– Мужик и мужик, накачанный... Лицо стандартное...
– Лизавета никак не могла понять, чего добивается Маневич.
– Ты повнимательней посмотри!
– Староват он, пожалуй, для курсанта и для получения новой профессии телохранителя... Лет пятьдесят, не меньше.
– Ну!
– Полный...
– Лизавета, несколько
– У меня не очень хорошая память на лица, - пробормотала Лизавета, Я его где-то видела?
– Не совсем...
– Черт, знакомая физиономия...
– Давай еще раз.
– Саша отмотал пленку чуть назад.
На экране опять появился человек под штангой, потом он же крупным планом - вспотевший от усилий лоб, сжатые челюсти, закушенные тонкие губы...
– Он похож на помощника исполняющего обязанности!
– Умница! Ах, Боже, что же ты за умница!
– Саша стащил Лизавету со стула и закружил в победном танце.
Она сопротивлялась, тогда он отпустил ее и закончил пляску в одиночестве. Задохнулся и опустился прямо на пол рядом со стулом, на котором сидела Лизавета. Саша вполне мог давать уроки исполнения джиги в платяном шкафу.
– Я просто хотел проверить себя... Этот человек при помощи парика и минимального грима элементарно превращается в первого помощника главного претендента.
– Наверное... И Калерия Матвеевна говорила про высокого крепкого человека с длинным прямым носом...
– Вот, вот. Тут вообще многое сходится - и портретный грим, и копирование жестов...
– И школа двойников. Только зачем?
– Я и сам не знаю, - лучезарно улыбнулся Саша.
– Конечно, есть кое-какие соображения... Но о них потом.
– Почему потом?
– Потому что ты забыла об эфире, до которого уже не час, а полчаса! не преминул отыграться Саша.
Лизавету как ветром сдуло: два комментария - это все же два комментария. А получаса явно недостаточно для того, чтобы просмотреть и распечатать последние сообщения агентств, преобразовать их в короткий, внятный текст, попудрить носик, поправить блузку и добежать до студии.
В соответствии с техническим распорядком ведущий должен приходить в студию за десять минут до начала программы - чтобы техники сумели отстроить картинку, осветители поправили свет, а оператор поработал над композицией кадра. За десять минут студию по правилам техбезопасности следует запереть, во избежание досадных случайностей и непрошеных гостей в прямом эфире.
– Лидочка только пошла на монтаж, - крикнула Верейская, заметив пробегающую мимо Лизавету.
– Еще полчаса, она должна успеть, Светлана Владимировна!
За десять минут до эфира Лизавета протянула администратору последний отпечатанный комментарий. Его еще следует размножить. Для каждого эфира нужно минимум пять экземпляров - для режиссера, двух монтажеров, звуковика и администратора, сидящего на суфлере.
За семь минут до эфира Лизавета
За пять минут до эфира она вошла в комнату выпускающего, чтобы выслушать предэфирные советы и напутствия.
– Давай быстрее в студию. Режиссер уже волнуется... и вот что... Лидочка пока монтирует, там у них какой-то затык. А по верстке она должна идти сразу после сюжета Миши из других штабов. Там тебе придется выйти и что-нибудь сказать...
– Что-нибудь предвыборное, - заблестела глазами Лизавета.
– Тех, кто собирается голосовать за исполняющего обязанности, с нетерпением ждут на всех избирательных участках, остальных просят не беспокоиться!
– Ты мне пошути!
– прикрикнула на расшалившуюся ведущую Лана Верейская.
– Марш в студию и договорись с режиссером, что скажешь в паузе!
– Есть.
– Лизавета поднесла руку к виску и попробовала по-военному четко повернуться кругом, но зашаталась на каблуках.
Вообще-то она не любила каблуки, шпильки и прочие архитектурные излишества, мешающие быстро бежать по жизненной дороге. Но иногда надевала - если "к костюму" - и туфли на каблуках, и шляпки.
В эту пятницу она оделась для эфира подчеркнуто строго и элегантно, в костюм ее любимого старорозового цвета - довольно широкие лацканы короткого пиджака, четкая линия плеч, глубокие вытачки на талии и узенькая короткая юбка. Сие творение французских портных, безусловно, требовало соответствующей обуви и прочих аксессуаров. Лизавета выбрала черные неуловимо модные туфли - каблук прямой и широкий, но без современного перебора, носок квадратный, но по форме лишь отдаленно напоминающий ботинки морского пехотинца, а из украшений - серебряные, довольно тяжелые серьги и тоненькую цепочку.
– Ты со своими игрушками опоздаешь... Иди с Богом, все будет в порядке!
Словами "Все будет в порядке, с Богом!" Лана Верейская провожала в эфир всех ведущих.
Когда Лизавета вошла в студию, часы на студийном мониторе показывали 19 часов 29 минут. Оператор, уже начавший нервничать, тут же щелкнул замком на тяжелых дубовых дверях.
– Цепляй микрофон!
– недовольным голосом распорядился звукорежиссер.
За минуту опытный ведущий вполне может прикрепить к вороту петличку с микрофоном, поставить на приставной столик стакан с водой и даже разложить, как надо, микрофонную папку.
– Раз, раз, здравствуйте, сегодня пятница, третье марта...
– Готово, - еще более сварливо откликнулся звуковик, - через десять секунд в эфире.
На мониторе замелькали цифры ракорда, пошла "шапка" "Новостей". Лизавета, словно кобылка, заслышавшая далекое призывное ржание, выпрямилась, смахнула с лица обыденность и начала программу:
– Здравствуйте, сегодня пятница, третье марта, вы смотрите "Петербургские новости". Сегодня в нашей программе....
Пошел анонс. Сорок секунд передышки, за эти сорок секунд она успела поговорить с режиссером. Выяснилось, что Лидочка сюжет принесла, но вписать отбивку они не успели.