Школа гетер
Шрифт:
Да, какое-то время Херее удавалось держать в тайне свои пугающие дела. Но слухи уже ходили… Кирилла видела вещий сон об опасности, которая грозит храму…
Что снилось ей? Знала ли старая пифия о том, что Лаис будет прятаться под мрачными сводами окровавленного святилища Кибелы и ужасаться той вековой тайне, которая внезапно открылась перед ней?
Ужасаться — и не представлять, что теперь делать, как быть…
Лаис настолько глубоко погрузилась в эти мучительные размышления, что не сразу заметила: Херея уже не удовлетворяет каменное лоно статуи кусками отрезанной плоти,
— Я понимаю, почему ты недовольна, великая Кибела! — воскликнул Херея, и Лаис испуганно встрепенулась. — Еще один человек не стал твоим Аттисом! Но сейчас я отдам тебе его мужество!
С этими словами он подобрал нож, брошенный в него Тероном, спустился со своего возвышения и пошел к телу морехода. Приподнял его, откинул остатки хитона, прикрывающие его чресла, занес нож…
Не об этом ли мечтала в свое время Доркион, посылая проклятия насильнику?! Да, об этом. Но она была тогда всего лишь маленькой косулей…
Терон достоин стать жертвой врага, равного ему по силе и жестокости, но не жалкой игрушкой для похотливого и порочного евнуха!
Вся душа Лаис взбунтовалась, и рассудок уступил власти возмущенного сердца. Она сорвала с лица повязку и бросилась вперед:
— Оставь его!
— Лаис?! — удивленно отпрянул Херея. — Ты жива?! То-то мне показалось, что я не видел тебя среди этих тварей… Но у меня и в мыслях не было, что ты сможешь спастись!
Он перевел дыхание и усмехнулся:
— Глупая, несчастная дурочка! Ты могла бы сохранить свою жизнь, если бы не вылезла из своего укрытия. Теперь ты останешься здесь. Тебе не уйти. Попробуешь бежать — заблудишься в переходах подземного лабиринта, сравнимого разве что с критским, через который прошел некогда Тезей. Но ты не Тезей, а я не Ариадна, и я не дам тебе путеводной нити! Подойди ко мне и позволь убить тебя во славу Кибелы. Поверь, это будет быстрая смерть, а не мучительное умирание в подземелье.
Лаис попятилась, оступилась на чем-то остром… Это был нож одного из мертвых стражников, и она подняла его, занесла, почувствовав себя втрое сильней и смелей — теперь, когда у нее тоже было оружие.
Потное, испещренное страшной игрой теней лицо Хереи исказилось недовольной гримасой.
— Хорошо, я позволю тебе самой убить себя, — проворчал он. — Но делай это скорей! Я должен довести жертвоприношение до конца, а потом… А потом я обагрю кровью ту, которой вы, безумцы, служите и поклоняетесь!
Итак, Лаис была права… Херея задумал опозорить Афродиту… Но как? Неужели он в самом деле откроет людям свои тайны?
— Взгляни сюда! — Евнух простер руку, сорвал полупрозрачный занавес, загораживающий часть пещеры, и Лаис увидела, что белая, словно источающая свет фигура, которую она никак не могла разглядеть с лестницы, — это мраморная статуя Афродиты размером в человеческий рост.
Невыносимо прекрасная, светлая, словно бы вечно освещенная солнцем, богиня стояла на постаменте, прикрывая левой рукой свое лоно, а правую изогнув в манящем жесте, словно звала к себе возлюбленного, и совершенные линии ее тела сверкали, затмевая свет чадных факелов.
— Афродита Пасеасмена, Афродита
— Что ты говоришь! — с ненавистью вскричала Лаис, не чувствуя страха — лишь гнев и обиду. — Афродита принимает только радостное, добровольное служение, а ты с помощью каких-то колдовских зелий заставил этих мужчин оскопить и убить себя — и вдобавок убить нечастных рабов!
— Довольно, — устало сказал Херея. — У меня была нелегкая ночь. Я должен успеть отдохнуть, прежде чем весь Коринф узнает о том, что жалкая Афродита — ничто перед великой Кибелой! Пора вернуться к древним божествам, если мы не хотим, чтобы они покарали нас!
— Этого не случится! — послышался вдруг голос, исполненный поразительной, потрясающей звучности, и Херея содрогнулся, завертелся на месте, в ужасе озираясь, — и замер…
Лаис, не веря своим глазам, смотрела на двух женщин, которые стояли на той же лестнице, по которой недавно спустились они с Тероном.
Это были великая жрица Никарета и старая пифия Кирилла!
Кирилла держала яркий факел, а Никарета — лук. Лица их были мрачны, словно у мстительных эриний.
— Мы никому не позволим имя богини порочить, храм Афродиты кровью пятнать, — произнесла Кирилла тем своим величественным голосом, который напоминал о временах, когда она была пифией Дельфийского оракула. — О капище страшной Кибелы никто никогда не узнает! Здесь похороним мы тайну — и тебя вместе с нею!
В то же мгновение Никарета вскинула лук — и раздалось тонкое, короткое, пронзительное пение стрелы, пронзившей горло Хереи.
С предсмертным хрипом евнух рухнул навзничь среди мертвых тел, и Лаис почудилось, что она видит, как темные тени погубленных им людей волокут его гнусную кровожадную душу в самые страшные бездны Аида — в Тартар.
Лаис вспомнила, что рассказывала Гелиодора: Никарета была в юности жрицей Артемиды-охотницы. Какое счастье, что она не забыла былые умения и по-прежнему стреляет без промаха!
У Лаис подогнулись ноги, и она едва не упала — такое безмерное, потрясающее облегчение вдруг овладело ею.
Она спасена! Все кончилось! Все ее страхи позади, и храму Афродиты больше ничего не грозит!
— Как вы узнали? — радостно крикнула она, глядя снизу вверх.
— Кирилла разбудила меня и сказала, что надо немедленно пойти в твою темницу, — ответила Никарета, и Лаис показалось, что голос ее звучит холодно и сурово. — Мы увидели несчастных мертвых рабов, потом спустились сюда… Своими разговорами ты отвлекла Херею и дала нам возможность появиться незаметно. Мы благодарны тебе.