Школа Хизер Блоссом. Часть 3
Шрифт:
Взгляд Бренды стал злым.
— Устала прятаться и все время бегать, везде опаздывать, считать минуты до отбоя и бояться застрять в коридоре в полной темноте. Устала скрываться от людей и порталов.
— Брось в него башмачок, — предложил мастер Ланди, но его мягкий и веселый голос только сильнее раззадорил девушку.
— Я лучше его кому-нибудь в морду брошу! — выпалила Бренда.
Мастер Джулиан издал недовольный возглас, но тут же понял, что это не игра. Обычно спокойная, даже хладнокровная Бренда копила гнев по капле, и, если он уж прорывался наружу, то время заканчивалось.
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал он. — Решай сама, куда пойдешь. А мне нужно покурить и подумать.
Бренда искоса взглянула на него.
— Это мне тоже не нравится!
— Ну вот такой я… неидеальный, — примирительно произнес мастер Джулиан, поглаживая ее по спине и отходя.
— Я поговорю с директором! — выкрикнула Бренда, схватила сумку, всю в россыпи значков и выбежала в коридор.
Джулиан проводил ее взглядом, по его лицу скользнула непривычно-смущенная улыбка.
Мастер Баркли взглянул на часы, собираясь подняться в Южную Башню, когда в дверь кабинета постучали. Увидев на пороге студентку, директор снова сел в кресло у стола и едва заметно вздохнул. Мистрис Мэддокс никогда не доставляла проблем, и ее визит вряд ли угрожал затянуться.
— Мастер Баркли, мне… — Бренда перевела дыхание, сделала книксен, и продолжила: — Можно мне в другую комнату?
— Неожиданная просьба, — директор окинул Бренду коротким взглядом. — Чем вас не устраивает нынешняя?
Некоторое время девушка смотрела на мужчину горящим взглядом, потом слегка сникла.
— Я хочу жить поближе, — пробормотала она. — Я не успеваю в общежитие до отбоя.
Мастер Персиваль продолжал не отрываясь смотреть ей в лицо.
— Может быть, вам некомфортно с вашей соседкой?
Бренда прикусила губу.
— Мы не дружим, но никаких особых проблем нет. Просто Олвен не нравится, что я поздно прихожу.
Мастер Баркли едва заметно пожал плечами.
— Как мне видится ваша проблема, она очень надумана. Вы просто не хотите сказать мне правду. Я прав?
Бренда обреченно кивнула.
— Не успела придумать, — она снова посмотрела в глаза директору. — Я хочу чего-то понятного, устойчивого… Я не привыкла, что все так ненадежно.
Она сделала паузу.
— Я согласна даже на каморку. Так у меня будет чувство своего дома.
Директор слегка шевельнулся в кресле.
— Боюсь, мистрис Мэддокс, я ничем вас не обрадую. Эта земля очень давно стала символом зыбкости и ненадежности, а исчезновение магистра все только усугубило. Я знаю о трагедии вашей семьи, но сейчас именно возвращение власти в Ордене, законной власти, может восстановить равновесие.
— Почему вы говорите со мной об этом? Я не слова ни сказала о магистре Ренаре.
— Потому что у меня больше может не быть случая сказать об этом. Я вижу в вас волевой характер, мистрис Мэддокс, и опасаюсь, что вы можете пойти по дороге истинной Ирландии, по дороге бунта. Вам может казаться, что есть за что мстить. Я верю в возвращение магистра Ренара, и заранее упреждаю вас от возможных мыслей…
Бренда смотрела на мастера Персиваля честно и открыто.
— Я не буду лгать, директор Баркли. У меня они были.
Директор
— Я это вижу. Иногда кажется, что я читаю мысли, настолько явно они написаны на людских лицах. Скажите, а чем вас не устраивает комната, в которой вы спали вчерашней ночью?
Бренда вспыхнула.
— Она тоже полностью не моя!
Директор наклонился к столу, выдвигая отсек и позвякивая металлом.
— Возьмите ключ. В Южной Башне много свободных спален. Ваша будет рядом с комнатой Лэнгдона.
Бренда улыбнулась.
— Но я так и не сказала вам веской причины переселиться, да еще и в Южную Башню.
Директор развел руками.
— В нашем мире так много плохого, даже среди ведьм. Если в моих силах помочь, сделать чей-то день немного радостней, то ради чего еще жить?
Большое круглое помещение полностью заполняла разновозрастная молодежь. Второкурсники еще щеголяли синими плащами, показывая законное право тут находиться, чем старше же, тем свободней и естественнее студенты чувствовали себя здесь. Сбивались в группы по курсу, интересам, симпатии, занимали целиком диваны или небольшие столики, перекусывали, пили чай или что покрепче, читали и готовились к зачетам, спорили о прочитанном. Где-то в стороне обычно сидела парочка и, не обращая внимания на всех вокруг, целовалась.
Иногда здесь появлялся Хранитель Факультета — волкоголовывый вулвер Мартин, рассказывал последние новости или передавал сообщение от директора, приносил сырую рыбу, которую неясно, где ловил, и сам же ее съедал.
— Слушай, Лахлан, дело есть, — рядом с О`Флахерти плюхнулся Дилан.
Лахлан вздрогнул. С однокурсниками он не враждовал, но и дружил по сути только с трикветром — Эдвардом и Брендой. Учеба в начальной вулгарской школе научила его «наполеоновскому принципу» — не верь, не бойся, не проси, и Лахлан старался держаться особняком. Но Дилан не казался опасным, в отличие от того же громилы Грега Бэйрда. И Лахлан спросил:
— Какое? — внутренне же уже готов был отказать — искать новые компании и ввязываться в сомнительные авантюры совершенно не хотелось.
— Ты же стихи любишь? — Дилан покосился на очередной томик в бледных пальцах Лахлана.
Лахлан тоже перевел взгляд. За любовь к чтению и общую неразговорчивость он давненько получал пару раз, но тогда все школьные проблемы разрулировали родители.
— Люблю, — негромко подтвердил он.
Дилан взъерошил и без того буйные, почти белоснежные кудри.
— Можешь у Тени Шекспира кое-что выяснить? Поговорите там на своем, на поэтическом.
Предложение показалось Лахлану интересным и неопасным.
— А что такое? Что спросить?
Дилан задумался. По его лицу явственно блуждало сомнение, что именно рассказать и насколько дозированно.
— Понимаешь… — медленно начал он, точно подбирая слова. — Мы тут с ребятами нашли кое-что. Одно место. Давно уже. А оно мне никак покоя не дает.
Лахлан взвился на стуле:
— Так вы правда ходите?