Школа Хизер Блоссом. Часть 3
Шрифт:
Пак удовлетворенно вздохнул:
— Я очень стараюсь, — признался он.
Грэм шагал по коридорам, особо не выбирая направление и не оборачиваясь на бесшумно ступающего позади Робина. Он особо не задумывался, где встретит светлого, стремящегося навредить Элинор. Не думал и о силках, в которые мог угодить сам. Когда от темной резной стены отделилась тонкая тень, Грэм почти не удивился.
— Пак, — почти удовлетворенно произнес Гавейн. — Приятно видеть, что подхалимаж — это твое! Выслуживаешься перед наследником?
Робин скрестил руки на груди и замер.
— Невыносимо,
Что тот выдает себя за другого, Робин уже понимал.
— Да я уже как-то смирился, — равнодушно обронил Гавейн, не удостаивая пака взглядом. Все его внимание было отдано Грэму. — Подумать только! Столько времени девчонка была в моей власти, но ничего не сделала. Я был о смертных куда более высокого мнения.
— Если ты о Фанд Бреннар, то ее в школе больше нет. Она свободна, — сухо ответил Грэм.
Темноволосый фейри едва заметно улыбнулся.
— Даже ты не знаешь всего, — он неуловимо провел в воздухе рукой и продемонстрировал юноше куклу тончайшей работы.
Тонкие нити, которыми были связаны руки куклы, слабо мерцали в сумраке коридора.
— Стоять! — крикнул Гавейн, краем глаза видя, что пак готов сорваться с места. — Она еще моя! Где бы ни находилась!
— Освободи ее, — с едва различимой угрозой произнес Грэм.
Гавейн взглянул на него свысока.
— Не много ли ты хочешь? Но, пожалуй, я дам тебе выбор. Ты или она, со мной должен кто-то уйти.
— Ни один из нас, — твердо ответил юноша. — И сними с нее весь морок.
Темноволосый фейри рассмеялся.
— А что если быть со мной — это ее собственное желание? Идеальный образчик смертной плоти — прекрасна и услужлива.
— Освободи, и я пойду с тобой, — ответил Грэм.
Гавейн склонил голову.
— Не пытайся меня обмануть. Если ты видишь меня, то и я тебя вижу. Ты и так уже почти мой, как и темная тварь. Ее ожидает сюрприз.
Он почти с сожалением посмотрел на Грэма.
— Это так мило, что ты ничего не помнишь… — пробормототал Гавейн. — А стоило бы задуматься, как смертная дева получила свой ошейник повиновения. Прекрасную нить жемчуга, с которой так не хотелось расставаться. И как в моих руках снова оказалась эта безделушка… Ты стал моим куда раньше, чем думаешь сам, и поверь, очаровать тебя было совсем не сложно.
Гавейн встряхнул безжизненную марионетку.
— Ведь ее потеряла моя служанка, так не вовремя сгинувшая в смертельно ловушке. Так мог пропасть и я, — Гавей снова посмотрел на Грэма, — если бы мне не повезло с тобой, с моей внутренней копией.
Лицо Грэма осунулось и побелело, словно он начал что-то понимать. Пак пританцовывал рядом, точно ожидая приказа напасть, но Грэм молчал.
— Это не правда, — наконец выдавил он. — Я бы не мог причинить Элинор вред.
Гавейн усмехнулся.
— Таких подробностей я не знаю, — сказал он. — Но кукла была утеряна, а ты мне ее вернул. Какой ценой это обошлось темной твари пусть остается на твоей совести, и пусть вина как шип врастет в твое сердце. Но не смей теперь отрекаться от
Он взглянул на марионетку в своей руке.
— Если принц желает тебя для себя, мне ли перечить? — он неуловимым движением снял с ее рук путы и ласкающе посмотрел на Грэма. — Ты нужен мне куда больше. Поверь, темная тварь не простит тебя, если узнает…
Гавейн рассмеялся.
— Даже ничего не нужно говорить. Ты и сам себя не простишь теперь. И пак будет молчать.
Он протянул тонкие пальцы навстречу юноше, словно приглашая следовать за собой. За его спиной медленно раскрылся дрожащий туманный портал. Грэм, не сводя глаз с лица Гавейна, протянул руку в ответ, но вместо того, чтобы коснуться пальцев фейри, с силой дернул его медальон. Глаза бессмертного удивленно распахнулись. С его темных волос словно полетел пепел, не долетая до пола, он растворялся в воздухе, оставляя после себя светлые до прозрачности пряди. Темно-изумрудные глаза начали стремительно светлеть, пока не стали цвета незрелого крыжовника. Одежда фейри превратилась в струящийся свет, и вот уже перед Грэмом стоял правитель Благого Двора. Он медленно шагнул в портал спиной вперед, до последнего мгновения не сводя немигающего взгляда с юноши.
— Я тебя люблю, — произнес он одними губами и пропал.
Больше всего Элли хотела провести это время с Грэмом, но он опять исчез. Сидя на кровати и наблюдая за напевающей и собирающейся в Башню Факультета Брианной, Элинор снова возвращалась к мыслям о юноше.
«Хорошо Бри, она всем нравится, всегда веселая… А я просто не умею быть довольной. Мне всего мало. Хочу владеть самим Грэмом Драммондом, а недавно дышать в его сторону боялась».
— Ты идешь? — спросила Брианна, уже на выходе из комнаты.
— Куда?
Бри неопределенно пошевелила пальцами.
— В Башню Кайлих. Вдруг у вас тоже мероприятие… — и она беспечно упорхнула из комнаты.
«Стоит вспомнить, как мы все завидовали старшекурсникам и гнали время вперед. А сейчас я могу идти в Башню и не иду! До сих пор не ходила!»
Элли слегка ущипнула себя в наказание.
«А вдруг меня будут расспрашивать, фейри ли я? И что мне отвечать? Что я сама не понимаю, что это значит и не осознаю даже до конца. Одно дело читать сказки и совсем другое — быть их частью».
Элли поднялась и взяла с полки музыкальную шкатулку, старый подарок Грэма на пазапрошлый Хогманей.
«Любимая игрушка моей сестры», — примерно так сказал он когда-то.
«Такие вещи должны оставаться в семье», — так она ответила ему.
Элли открыла шкатулку, и вновь зазвучала нежная, отрывистая как капель мелодия. Глаза вновь скользнули по графскому гербу и девизу на внутренней стороне крышки — «Будь собой. Будь легендой».
«Почему не освободят отца Грэма? — подумала Элли. — Родителей Брианны? Всех других? Если магистра больше нет и… никогда не будет следующего».