Школа одаренных переростков
Шрифт:
Вот вам и благородная Черепашка: выходит, боди-бильдинг тут ни при чем, она мне пудрит мозг, а сама тайно колдует перед зеркалом, улучшая свой внешний вид.
И — ничего получается, промежду прочим.
А мы чем хуже?
"Ну-ка, поработаем над собой," — решил я.
Черты лица, говоришь, мелковаты?
Это дело поправимое — в опытных, естественно, руках личного визажиста.
Сделаем нос покрупнее: орлиный не надо, греко-римского будет более чем достаточно.
Глаза расставить
Ограничимся носом.
64
Ограничились.
И очень правильно сделали.
То есть, получился такой безобразный шнобель, что не только Черепашка — мать родная меня бы не узнала.
Я не шучу: одна лишь эта метаморфоза сделала мое лицо совершенно неузнаваемым.
Вы смотрелись когда-нибудь в круглый бок никелированного чайника?
Вот такой у меня получился визаж.
Встревожившись, я принялся выправлять свой поруганный нос, но с каждой новой попыткой он становился всё более жутким.
Размеры я более или менее восстановил, но оказалось, что хитрость не в размерах, а в мелочах: то горбинка маловата, то переносица слишком широка, то крылья носа чересчур симметрично расположены.
А от этого зависел весь рисунок лица.
В итоге я попеременно становился похож на гнусного подлеца, на мелкого ябедника, на непотребного мафиозо, на бесстыжего поджигателя войны — словом, на кого угодно, только не на себя самого.
Хуже того: после сотни метаморфоз из моей памяти выветрилось, с каким, собственно, носом я шагал по жизни до сих пор.
На просьбы "Верни мой прежний нос, я всё тебе прощу" ноосфера злорадно выдавала мне одну из предыдущих проб и ошибок.
Чем-то эта работа походила на изготовление фоторобота, но врагу не пожелал бы я делать это с собственным лицом.
Я топтался перед зеркалом полтора часа и вконец уже отчаялся, пока не вспомнил, что в кармане стеганой куртки у меня лежит кошелек, а в кошельке — моя фотография паспортного размера, которую мама посоветовала мне взять на всякий случай.
Трясущимися руками я достал фотографию, взглянул на нее (она была прошлогодняя, но тут уж как?) и приказал ноосфере:
— Вот, поняла? Сделай из меня этого человека.
В ЮНЕСКО удивились, но заказ выполнили вполне удовлетворительно.
Во всяком случае, если завтра кто-нибудь спросит, с чего это я так дико помолодел, — можно будет найти пристойное объяснение.
А потом — ничего, привыкнут.
Бедная Черепашка… сколько ей пришлось трудиться над собою, пока не получился приемлемый результат. Плакала, наверно, и не однажды. Рыдала.
Нет, ребята, не мужское это дело — вертеться у зеркала.
65
И
"А если я захочу стать, например, птицей?"
Как это в песне поется:
"Чего ж я не сокол? Чего ж не летаю?"
А ну-ка, попробуем.
"Ты этого действительно хочешь, Алексей? — сказал кто-то внутри меня. — Достаточно, чтобы ты сам захотел. Это очень просто, но сначала будет немножечко больно".
Зубы мои непроизвольно щелкнули, щеки окостенели.
Я почувствовал, как хрустит, выпирая под рубашкой, моя грудная клетка.
Черепушку, напротив, стянуло, как обручем.
Под подбородком заколыхался зоб.
И недобро, горячо зашевелились кишки.
Стало трудно смотреть прямо перед собою.
Я нервно повернул голову — из зеркала на меня глядело желтоглазое чудище с брюзгливо и гневно сомкнутым крючковатым клювом.
Нет, об этом лучше не говорить.
— Не хочу, — сказал я тихо, но твердо. — Не-хо-чу!
И жуткое видение пропало.
Оставался только жар во всем теле, в животе всё как будто спеклось.
Мне стало страшно: неужели это так просто? Так близко? Так возможно?
В голове моей метались обрывки полусвязных мыслей: возьму и стану тираннозавром, возьму и стану головастиком…
Одна только команда — и процесс пошел…
А там — необратимые изменения в сознании, и некому будет сказать:
"Стоп машина! Полный назад!"
Разве головастик может отдать такую команду?
А тираннозавру она просто не придет в его седую голову.
Да, но мне мучительно хотелось теперь испытать на себе именно эти превращения.
Тянуло к зеркалу магнитом.
Как удержаться? Как себя остановить?
Я не мог найти себе места.
Спать? Какое там спать! Во сне и обернешься…
Именно во сне становятся вервольфами.
Я метался из угла в угол комнаты и боялся случайно взглянуть в зеркало: а вдруг оттуда опять выглянет жуткий оборотень?
Чтобы успокоиться, прилег, открыл томик Беляева.
Но и там было то же самое: знаменитый уродец, комический актер, пожелавший стать писаным красавцем.
Пришлось срочно вспомнить, чему учили меня на автогенке.
— У меня теплое, спокойное, неподвижное лицо! — отложив книгу в сторону, внушил я себе. — Неподвижное, ясно? Я в полной безопасности, мне ничто не угрожает, да и не было ничего. Я хочу спать, я уже засыпаю, у меня медленно и спокойно закрываются глаза. Не навек закрываются, кстати, а только до завтрашнего утра.
И глаза мои послушно закрылись.