Школа Северного пути

Астахова Людмила Викторовна

– Ну как? Нравится?
– спросил Бродяга.

– Кажется, будто летишь вверх. Жаль, что я не умею, как остальные братья и сестры.

Бай Фэн рассмеялся.

– Так ты же стра-теж-ка, а не воительница демонов, зачем тебе летать?

– Как это зачем?
– немного обиделась девушка.
– Вот сейчас бы взмыть в небо и кружиться там вместе со снежными вихрями. Просто так.

– Вот еще! Тебя облачные стражи украдут, - проворчал Бродяга и крепче прижал её коленки к своим бокам.
– Небесному Владыке, поди, тоже нужны стратеги.

– Так я же не стратег, а, как ты говоришь, стратежка.

Ей

отчаянно нравилось это прозвище, хотя бы только потому, что придумал его Бродяга. А еще больше -- их игра в легкую обиду. "Стратег Ли" звучит внушительнее, чем какая-то "Стратежка". Как тут не обижаться? Совсем чуть-чуть, понарошку.

– Знаю я этих старых хитрых владык, - фыркнул Фэн.
– Они и от стратежки не откажутся. Так что никуда ты не летишь, усекла? И, вообще, укройся плащом сейчас же! Простужу тебя, Мастер мне ноги переломает.

Они еще побродили по саду. Имэй любовалась снегом, а Бродяга ворчал и ворчал: "Стратежки всем нужны. Стратежки должны сидеть попкой на мягкой подушечке и мыслить стратегически, а не летать где ни попадя. Пусть всякие дураки летают, коль им по земле не ходится". Бу-бу-бу.

ГЛАВА 4. Голос шакала и глаза осы

Чудом, истинно чудом Имэй удалось-таки уговорить Ханя не устраивать засаду на генерала Хоу прямо в поместье. Прежде всего, он -- гость Мастера, а потом уже наглый говнюк и похотливая сволочь. Репутация Школы и так весьма шаткая. Опять же, да-цзян Хоу Цзин теперь верноподданный Лян, он присягнул императору, и трогать его не моги.

– Будь он проклят...
– проворчал брат Лю, соглашаясь, и отдал Имэй злополучный колун.
– Везет же уродам. Когда б он по-прежнему вэйцем был...

– Кто тут поминает Вэй?

Голосом брата Чжу Юаня можно было резать ажурное кружево по кости -- звонкий, острый, твердый такой, ни с чьи другим не перепутаешь.

– Привет, братец, - обрадовалась Имэй, получив в ответ одну их двух улыбок шамана-медиума -- кривую на правую сторону лица. Добрую, то бишь улыбочку.

С Ханем они лишь поклонились друг другу. Вроде и не придерешься, побратимам из одной Школы так и положено, однако радости в этом приветствии ни щепотки. Напряженные позы, колкие взгляды.

– Где Мастер?

– У него сейчас гости.

Брат Чжу досадливо поморщился и поплотнее запахнул добротный плащ своего любимого черного цвета. Мальчишки -- младшие ученики, робко подглядывающие из флигеля, глаз не могли оторвать от высокого, стройного Юаня, каждая черта которого выдавала в нем человека благородного происхождения. От высокой гуани на макушке до тисненой кожи дорожных сапог - аристократ. Он и сам знал, какое впечатление производит на малышню, и, чтобы дополнить образ, виртуозно выругался. Для контраста.

Имэй смущенно покраснела, а Хань буркнул: "Позёр!"

Итак, в Школу вернулся старший ученик Чжу Юань -- третий сын лянского сян-го Чжу И от наложницы, шаман, говорящий с мертвыми и духами, заклинатель ветров и дождей. Вернулся сразу в отвратительном настроении, словно предчувствовал, что очень скоро для него появится уважительная причина.

Мастер сидел, как и подобает хозяину -- лицом на юг. Спиной к шелковой ширме, подаренной еще {сунским} (12)

императором Вэнь-ди. Серые журавли танцевали на снегу, роняя перья. Летом же, в послеполуденный час рисунок на ширме окрашивался золотистым и снежные хлопья чудесным образом превращались в белые цветы. Бесчисленное количество оттенков белого и серого завораживало Имэй с того самого момента, когда она впервые предстала перед Мастером. Уже отмытая от грязи, накормленная, но еще до конца не уверовавшая, что все её беды позади. И сейчас девушка тоже сосредоточилась на ширме, старательно избегая глядеть на расположившегося напротив генерала Хоу, а тот, как назло, глаз с неё не сводил. Даже когда обращался к Мастеру, склонив голову и вытянув перед собой руки, все равно продолжал нагло пялиться, буквально пожирая ученицу взглядом. Бесстыжий придурок!

– Так, значит, вы не можете удовлетворить нашу смиренную просьбу, Мастер Дон Син?

– Именно так, да-цзян, - невозмутимо отвечал наставник.

– Ужели из-за того давнего и прискорбного случая, о котором я так искренне сожалею по сей день?
– не унимался генерал.

От этих слов по комнате, словно сквозняк пронесся: Хань, подражая Буром Тигру, громко фыркнул, Чжу Юань со зловещим шелестом захлопнул веер, а Имэй до крови прикусила щеку изнутри. С каких это пор жестокое нападение стали называть словом "случай"?

– Я готов стать поручителем, - неожиданно заявил Хоу Цзин.
– Моей душой и честью предков я клянусь...

Он посмотрел девушке прямо в глаза, чтобы она поняла, кому предназначается речь. Говорят, чиновник Вэй Шу написал Императору, что у генерала глаза осы и голос шакала. Насчет голоса он ошибся, а что касается ос, то взгляд его очень даже жалил.

– Я ручаюсь, - повторил генерал с нажимом, - что подобное более не повторится. Стратегу Ли ничего не грозит в моем присутствии. И готов подтвердить эти слова клятвой. Вы ведь приняли мои извинения и компенсацию, Мастер Дон.

Учитель даже бровью не повел.

– Ученица Ли уже получила контракт. Завтра она отбывает на место служения, - отчеканил он, не удостоив взглядом ни Ли Имэй, ни генерала Хоу.
– В качестве замены могу предложить услуги ученика Лю Ханя.

– Ха...

Доски пола мелко-мелко затряслись под Имэй. Это беззвучно хохотал Лю Хань. Наплевал на манеры и, запрокинув голову, нагло ржал, прям до икоты ему было смешно от всего происходящего.

– Я... это... с огромным и нескрываемым удовольствием...
– скрипел он, едва отдышавшись от смеха.
– С таким поручителем любо ж дорого будет. Я-то уж точно никуда не сбегу, если вдруг чего...

От этих слов Имэй вдруг стало невыносимо стыдно. Она, одна из лучших учениц самого Мастера Дон Сина -- бессмертного учителя, позорно сбежала, истратив почти всю накопленную духовную энергию - {шэнь} на перемещение в пространстве. Годы медитаций, годы самосовершенствования эта глупая девчонка сожгла в один миг из-за обычного страха. Щеки её пылали, а на глаза наворачивались слезы, нет, не жалости к себе, а от чувства вины перед наставником.

– Пожалуй, я вынужден отказаться, - молвил генерал.
– Я заинтересован только лишь в стратеге Ли. Замена меня не устраивает. Такая замена, тем более.