Школа суперменов
Шрифт:
Но в гостиничном номере также лежала кипа бумаг, добытых Дворниковым, и Бондареву почему-то очень не хотелось оказаться в одном номере с этими бумагами. У него было предчувствие, что именно бумаги займут его время в остаток вечера и часть ночи — и до милых девушек, массирующих спину, дело так и не дойдет.
Потому Бондарев избрал хитрую тактику обходного маневра и поехал сначала в «Юбилейную» к Белову. Так сказать, инспекционная поездка.
Белов с порога стал что-то докладывать, но Бондарев отмахнулся, рухнул в кресло и стал звонить в гостиничный ресторан, чтобы
В ресторане пообещали сделать все, что в их силах, и Бондарев закрыл глаза в предвкушении. И еще он чувствовал себя в безопасности, потому что в этом номере под кроватью его не подстерегала кипа бумаг из отдела образования.
— Я отработал трех Великановых, — осторожно начал со второй попытки Алексей.
— М-м-м-м, — ответил Бондарев. Одно он знал точно — по окончании этого дела у него останется стойкая аллергия на фамилию Великанова. Он закрыл глаза.
— Тех троих Великановых, которые умерли и о смерти которых есть информация в ЗАГСе.
— Мг-мм.
— Информация, которую вы нашли.
— Уг-мм.
— Я сразу скажу, что все три случая мимо.
Бондарев поморщился. Он не надеялся, что парень нароет долгожданный след или что тот несчастный случай окажется закамуфлированным убийством... Но все же было обидно.
— Все три? — спросил он, не открывая глаз.
— Ага.
— И тот несчастный случай в январе девяносто второго года?
— Ага.
— Про который ты думал, что это наш случай и есть?
— Да.
— Черт.
— Мне очень жаль.
— А мне-то как жаль... Я просто в трауре, — процедил сквозь зубы Бондарев и включил телевизор.
Траур был снят после мяса с грибами и двух чашек кофе. Бондарев не без удовольствия вытянул ноги и с чувством собственного превосходства бросил взгляд на экран, где суетливо бегали футболисты — эти ребята, похоже, еще меньше понимали, что делают, и были гораздо дальше от достижения цели, чем сам Бондарев.
— Ну что, — сказал он, чуть повеселев от созерцания игры. — Продолжим наши забавы... Итак, было их одиннадцать. Трое живы — и все трое ни при чем. Трое мертвы — и все трое ни при чем. Еще одну я сегодня нашел в архиве, убита мужем пару лет назад. Надо бы найти ее родственников, поспрашивать...
— Понял.
— То есть шестерых мы вычеркиваем совсем, одна под вопросом. Остается четыре, которые непонятно где...
— Три непонятно где.
— То есть?
— Одна — это которая в Польше была.
— Точно. Теперь я про нее забыл. Так что там с ней?
— Она сегодня вечером должна приехать. Утром я собираюсь ее навестить.
— Утром... Это хорошо, — сказал Бондарев. — То есть у нас две под вопросом и три непонятно где. Ладно.
Он вдруг понял, что завтра утром, пока Белов будет вести милые беседы с вернувшейся из Польши Великановой, он будет все так же корпеть в архиве — и, скорее всего, без особого смысла.
— Знаешь что, — сказал Бондарев. — Завтра пойдем вместе к этой твоей девушке,
— Ладно, — сказал Белов.
— Ладно, — сказал Бондарев и нехотя потянулся за ботинками.
Когда он на такси приехал в свою «Зарю», было уже одиннадцать вечера. Светильники в огромном холле не могли компенсировать отсутствие дневного света, поэтому здесь царил полумрак. Шаги Бондарева по мраморному полу отдавались гулким эхом, огни за стойкой администратора казались страшно далекими, и все это напоминало какую-то огромную пустую гробницу. Не хватало привидений или, на худой конец, мумии в дальнем углу.
По мере приближения к ярким лампам на администраторской стойке ощущение гигантского склепа исчезало, до слуха Бондарева стали доноситься голоса, писк телефонных звонков и даже далекая музыка со стороны ресторана. Привидения так и не появились.
Бондарев вошел в кабину лифта и уже протянул руку, чтобы нажать на кнопку, как вдруг услышал:
— Подождите, пожалуйста.
В лифт въехала тележка с чистым бельем, а вслед за ней в кабину протиснулся ссутулившийся мужчина в мятом белом халате. Он поднял на Бондарева усталые прищуренные глаза и заискивающе сказал:
— Большое спасибо.
— Не за что, — сказал Бондарев.
— Вам какой этаж?
— Третий, — сказал Бондарев.
— Чудесно. — Мужчина в мятом халате нажат кнопку "3" для Бондарева и кнопку "6" для себя. Потом вытянул руки по швам и улыбнулся. Улыбка выглядела чужеродным элементом на его утомленном, словно выжатом лице, кожу на которое, видимо, выделяли по строгому лимиту — она туго обтягивала череп, не позволяя никаких вольностей вроде отвислых щек или второго подбородка. Еще Бондарев обратил внимание на большие сильные руки, которые сжимали рукоять тележки с бельем.
— Разве для этого нет специального лифта? — спросил Бондарев, когда лифт пошел вверх.
— Есть, конечно, есть, — радостно отрапортовал мужчина. — Просто он сегодня сломался... Извините.
Бондарев никак не прореагировал. Мужчина между тем не сводил с Бондарева глаз и покусывал при этом губы, будто желая сказать что-то еще.
«Если он сейчас предложит мне жвачку, — подумал Бондарев. — То я его ударю. Из самозащиты. В конце концов, у меня был тяжелый день».
Но мужчина в мятом халате ничего не сказал. Будто прочитал мысли Бондарева. Или потому что не успел сформулировать свои мысли до того, как лифт пришел на третий этаж.
— Всего хорошего, — сказал мужчина с отработанным радушием, от которого у Бондарева мурашки по коже побежали. — Надеюсь, соседи сверху не будут вам мешать и сегодня вам удастся выспаться.
Бондарев не обернулся и продолжат идти по коридору, пока не услышал звук уходящей наверх кабины. Тогда он остановился, развернулся и пошел в сторону лестницы.
Потому что он жил на четвертом этаже.
В то же время Бондарев не был уверен, что подобными простыми уловками он сможет избавиться от внимания помятого человека с бельевой тележкой. Чем бы это внимание ни было вызвано.