Школа террористов
Шрифт:
Выбрав удобный момент, я вылез из-за стола и покинул трапезную на английский манер - не попрощавшись ни с кем.
Видимо, поминки не оставили бы следа в моей памяти, если бы на следующий день Максим Максимыч, сын Сарафанкина, осматривая машину отца, не спросил:
– А кто этот ваш приятель, что сидел рядом, и какие у него были отношения с отцом? Я удивился.
– Я видел его впервые. И какие у него были отношения с отцом - понятия не имею.
– Надрался до чертиков, пришлось оставить его ночевать, - в задумчивости высказал свое
– А на рассвете я проснулся, смотрю, шарит в книжном шкафу. Спрашиваю, вам чего? Опохмелиться, говорит, не найдется? Башка трещит. Пришлось опохмелять. С трудом выпроводил его.
Все-таки в меня прочно уже вселился следовательский синдром.
– А мать не знает этого человека?
– спросил я.
– В жизни никогда не видела и ничего о нем от отца не слышала.
– Кто же его пригласил на поминки?
– Я думал, он с вами, со стоянки...
Картины, как приземистый крепыш шарит в книжном шкафу, как стреляет из газового пистолета в лицо Максиму Петровичу, а затем Светлане Борисовне, как включает зажигание мотора, прикрывает ворота гаража, замелькали в воображении.
Кто же он, этот человек? Что искал в квартире Сарафанкина?
4
Прошла неделя после гибели Максима Петровича и Светланы Борисовны. Следователь каждый день появлялся на нашей стоянке, беседовал то с одним, то с другим, но ничего вразумительного, похоже, не нашел. На мою очередную гипотезу: а не в любовном ли треугольнике дело - мог же у Максима Петровича ревнивый соперник объявиться, - с усмешкой хмыкнул:
– Может, никто и не убивал их, отравились выхлопными газами.
– А медицинская экспертиза?
– Нашим медикам только поросят кастрировать. "Можно предположить... Вполне вероятно..." Предположить, откуда вынуть, куда положить, мы и сами мастаки. А сказать точно - у них, видите ли, аппаратура не позволяет.
Да, пыл Анчуткина заметно поубавился, а во мне, наоборот, росла уверенность в злодеянии и в том, что убийца вольно или невольно дал нам козырь в руки.
– А мужчина на поминках? Что ему надо было в квартире Сарафанкина?
Анчуткин криво усмехнулся.
– Что надо алкоголику? Напиться, нажраться на дармовщину.
– Но на алкоголика он не был похож.
– А сам рассказывал и написал, что водку лакал, как воду.
– Лакал, но не пьянел.
– Пока чуть за столом не уснул. Знаю я эту братию. "Знает он, хвастун несчастный. Первый раз настоящее дело доверили, и загубит его", - шился я.
– А если он специально, чтобы остаться?
– Зачем? Какие могли быть у Сарафанкина компрометирующие документы? Все автомобильные и гаражные дела, которые он в своем сейфе держал, я уже забрал.
Будто бы и убедительно, но внутренний голос говорил мне совсем другое, и я сказал, не сдерживая раздражения:
– Тогда завершайте быстрее. У нас из-за вас строительство приостановилось.
– Почему это из-за нас?
– не согласился Анчуткин.
–
– Может, дома?
– неуверенно спросил я скорее себя, зная, что автостояночные дела Максим Петрович никогда домой не брал.
– Нет, я звонил.
Вот так незадача! А без разрешения при сегодняшней ситуации нам быстро все каналы перекроют.
Где же документ? Документ, за который каждый претендент на гараж заплатил двести рублей, не считая стоимости самого гаража и строительства только за разрешение на пристройку. Максим Петрович накануне был у Гарфинкеля и сказал мне, что все в порядке. Мы заключили договор с подрядчиком... Как же его фамилия?.. Это был уже не Гусаров. Вспомнил Рогалин. К сожалению, ни телефона, ни других его данных у меня не имелось. Должны быть у казначея, собиравшего деньги и расплачивавшегося с ним. Звоню ему. Он уже в курсе дела, даже больше, чем я.
– Рогалин предупредил меня - вас он не нашел, - что районная инспекция запретила производить работы, пока не будет подписано разрешение, - сказал казначей Скормилец.
– Разве разрешения не было?
– удивился я.
– Устное было. И Максим Петрович говорил, что Гарфинкель на днях подпишет и пришлет.
С Гарфинкелем мне связаться не удалось: ни на работе, ни дома его не нашли. Знаю, что Сарафанкин ловил его по утрам в поликлинике. Решил и я завтра же отпроситься со службы и навестить нашего "спонсора".
Утром только я появился в редакции, позвонила Дина - сама разыскала, мне с этим следствием было не до нее.
– Ты где пропал?
– спросила она своим милым веселым голосом.
– Я уж думала, не в Афганистан ли улетел.
– У меня тут свое внутреннее положение не лучше, - ответил я на её шутку.
– Столько всяких проблем...
– Так я тебе помешала?
– Ну что ты. Я очень рад и благодарен тебе. А где ты телефон мой раздобыла?
– О-о! Штирлиц такой вопрос не задал бы, - уколола она меня за несообразительность. Действительно, зная мою профессию - я проговорился в Доме журналистов, где познакомился с ней накануне происшествия, - не трудно было узнать и телефон, и адрес.
– У Штирлица кругом были враги, а тебя же я к ним не могу причислить?
– парировал я.
– А к друзьям?
– Посмотрим на твое поведение.
– Так в чем же дело? У меня сегодня выходной, и я хочу, чтобы ты убедился в моей благосклонности. Хочешь встретиться?
– Я-то хочу...
– Но мамка не велит, - продолжала хохмить Дина.
– Точнее, главный редактор, не так ли?
– Нет. Но сейчас я собираюсь поехать к одному человеку по очень важному делу.
– Так возьми меня с собой. Я, знаешь, удачливая и могу помочь.