Школа террористов
Шрифт:
Это предположение не только не усугубило мое воспаленное воображение, наоборот подействовало, как проблеск в непроглядной ночи. Я окончательно успокоился и четко осознал, что только выдержка и находчивость, ясность мысли помогут выпутаться из трудного положения, в которое я попал по собственной глупости, поддавшись прихотям кареглазой смуглянки, оказавшейся хитрой и коварной шантажисткой, ловко заманившей меня в расставленные сети. Если бы я отказался в кафе от коньяка, ничего подобного не произошло бы... Но случившегося не поправишь, время не повернешь вспять, надо думать о будущем, приготовиться
Итак, меня обвиняют в наезде на девочку. Хотят устроить судилище над "советским оккупантом". Еще один повод вызвать сочувствие и поддержку мировой общественности, ускорить вопрос о выводе наших войск из Молдавии. Но разве наша военная прокуратура и мой адвокат, русский, которого я потребу, не докопаются до истинны, не распутают их паутину? Конечно, свидетелей, точнее лжесвидетелей гаишники найдут без особого труда - за деньги, я убедился, некоторые люди готовы продать и свою душу. И все-таки я был почти уверен, что до суда дело не дойдет: надо будет вытаскивать на свет божий и дочку Петрунеску, а Иона Георгиевич не тот человек, который допустит до этого.
И все равно мне грозит опасность. Обещание Альбины помочь, после того как закралось подозрение в её причастности к случившемуся, нереальная надежда. А на другую помощь извне и вовсе не приходится рассчитывать. Одному бороться будет нелегко... Утешало и вселяло уверенность в победу то, что меня не убили. Значит, я им для чего-то нужен. А коль так, есть возможность бороться. Не силой - тут на их стороне полное превосходство, а вот умом... посмотрим, у кого извилин больше... Мои узурпаторы не вызывали у меня ни уважения, ни страха, в ловушку я попал из-за своей доверчивости, считая Альбину другом. Но теперь-то я все знаю и приложу все накопленные летным опытом, войной в Афганистане и схваткой с московской мафией умения интуицию. Выдержку, смекалку, логику, хитрость, - все, на что способен, и посмотрим ещё кто из нас чего стоит...
Приняв решение поддержать их игру, я заснул наконец хотя и зыбким, но восстанавливающим силы и разум сном.
12
Ранним утром, когда я ещё боролся с кошмарами своих сновидений, как выстрел, щелкнул замок, и я подскочил со своего жесткого ложа, не соображая в первую секунду, где нахожусь и что со мной происходит. Лишь когда вошел низкорослый в полувоенной форме мужчина лет сорока и поставил на табурет алюминиевую миску с мамалыгой - её специфический запах запомнился мне с детства, когда впервые попробовал традиционное блюдо молдаван, - я вспомнил все случившееся.
Мужчина не поздоровался, даже не глянул на меня ради любопытства, так зыркнул искоса, как на никчемного, непонятно зачем пойманного зверька, опостылевшего тем, что за ним приходится ухаживать, и шагнул к двери, сильно косолапя короткими кривыми ногами.
– Послушайте, - остановил я его, решив хоть немного прояснить обстановку: лицо надзирателя показалось мне не столь озлобленным, как у вчерашних гаишников и дежурных, скорее равнодушным и уставшим, - мне в туалет надо. И хотя бы руки помыть...
Надзиратель удивленно посмотрел на меня и, усмехнувшись, кивнул в угол.
– Тамочки ведерце. Що касаемо руки помить, переможете. Скоро баня буде, дуже гарна.
– И вышел.
Есть
Лишь в десятом часу за мной пришел дежурный и препроводил в кабинет напротив, в котором меня поджидал белобрысый мужчина лет сорока пяти высокого роста в элегантном светлом костюме, с серыми пронзительно-холодными глазами, обшарившими меня с ног до головы, словно отыскивая на моей одежде следы преступления; указал рукой на стоявший напротив стул. Когда я сел, спросил на чистом русском языке:
– Итак, товарищ капитан, кто вы, почему и как оказались здесь?
По его неприязненному взгляду и тону, которым начался разговор, я понял, что хорошего ждать нечего, и коротко изложил, откуда и зачем приехал в Молдавию, умолчав, разумеется, о причастности к расследованию дела о контрабанде оружия и гибели Андрея. О том, как я оказался в кафе и сел за руль чужой машины, тоже особенно не распространялся, не назвав имя хозяйки "Жигулей": впервые, де, её видел; а поскольку она была пьяна, просто хотел помочь. Не впутывать в это дело Альбину подсказало подозрение о её причастности к случившемуся. А если это так, её сообщникам не очень-то понравится моя откровенность.
– И вы не успели даже с ней познакомиться?
– допрашивавший пронзил меня таким взглядом, что, казалось, просветил насквозь, словно лазером.
– Не успел.
– Я выдержал его проломный взгляд.
– Да и не собирался с ней знакомиться: молдаванские девушки не очень-то благосклонно относятся к советским офицерам.
– Как же в таком случае она решила доверить вам ключи от своей машины?
– У неё не было другого выхода. Она плохо себя чувствовала и, по-моему, была чем-то расстроена.
– Плохо себя чувствовала или была пьяна?
– На алкоголь я её не проверял. Но в помощи она нуждалась.
– Ну да, советский офицер человека в беде не оставляет, - сказал мужчина с издевкой.
– Так поступает каждый порядочный человек.
– Сомневаюсь, сели бы вы за руль, если бы были трезвы.
– Я не был пьян. Сто граммов коньяка, поверьте, не затуманили мне голову.
– Я привык верить фактам. Вы знали, где живет девушка?
Он был отлично обо всем информирован, я не сомневался в этом, и все-таки ответил ему отрицательно.
– Почему же вы свернули с Пушкинской на Гоголя, потом снова на Пушкинскую?
– Так просила девушка. Вначале она хотела поехать к подруге, потом передумала.
– И не сказала вам адреса?
Он играл со мной, как опытный шулер в карты. Я подыгрывал ему, прикинувшись простачком.
– Сказала, что тут недалеко.
– Сказала после того, как вы сбили девочку?
– Она сказала вам про девочку?.. Вы лучше меня знаете, что этого не было. Что вы от меня хотите? И кто вы? Почему держите непонятно где и не сообщаете военному командованию? Я требую немедленного освобождения. Если считаете виновным, предъявите обвинение как положено, через нашего представителя.