Школа в лесу

Смирнова Евгения

— Знаешь, Зоя, — сказала Тонечка, — а ты задачи плохо стала решать, надо тебе подтянуться.

— Я теперь по вечерам буду заниматься, — с жаром сказала Зоя, крепко прижимая серенькую дорогую бумажку.

— И я тоже буду заниматься, — решила Сорока, — а то ведь скоро испытания.

— И мы тоже.

Вечером, когда они решали у доски задачи, пришел столяр. Поговорил с Марьей Павловной, измерил метром угол и ушел.

— Что это он, Марь-Пална?

— Зачем дядя Вася приходил? — пристали ребята.

— Ничего

не скажу, сами увидите!

А наутро столяр принес смолистую сосновую раму с полочками и прибил ее в углу, а Марья Павловна приколола надпись: «Лучшие тетради третьего класса «А».

Тут все ахнули и засуетились.

— Марь-Пална, можно мне два последних листа выдрать? — умоляла Мартышка. — Вся тетрадь чистая, только два грязных! Ну пожалуйста, Маричка Пална!

— Нельзя, нельзя.

— А мою поставите на выставку?

— А мою?

Все приставали к Марье Павловне и доказывали, что им нужны чистые тетради, потому что в старых только два листа осталось, и бумага шероховатая, и чернила расплываются, и поневоле грязь получается.

Они так умоляли, так умильно смотрели на Марью Павловну, что она не выдержала и согласилась.

Дежурный роздал новые тетради из глянцевой белой бумаги, и ребята, склонив набок голову и затаив дыхание, выводили ровненькие буквы, потому что каждому хотелось попасть на выставку.

Марья Павловна через день приходила по вечерам заниматься с отстающими. Зоя не пропустила ни одного раза, а писала так старательно, что вот уже несколько дней тетрадь ее стояла на выставке в ряду других, и Зоя даже в перемену забегала взглянуть на нее.

Ведь скоро приедет папа. Ради этого стоило постараться.

Мартышка, закрыв глаза, сидела в углу и повторяла таблицу умножения.

— Семью семь — сорок девять, семью восемь — пятьдесят шесть, — шептала Ида, раскачиваясь, как китайский болванчик.

— Семью девять… семью девять… Сорока, сколько семью девять? Все время забываю.

— Шестьдесят три, — рассеянно ответила Сорока, просматривая старые задачи.

— Вот бояки! — презрительно сказал Занька. — Чего тут бояться? Главное — только понять задачу.

— А как ее понять, если она трудная?

Наутро Марья Павловна дала контрольную.

У Зои внутри что-то дрожало. Она прочитала задачу и ничего не поняла. «Не решить».

И вдруг вспомнила, что на-днях решала очень похожую задачу. Она писала лихорадочно, торопливо, будто ее подгоняли. Ответ сошелся.

«Решила?» спросила ее глазами Мартышка, и глаза у нее были печальные, потому что она забыла, сколько будет злосчастные семью девять, и умножение никак не получалось.

Зоя посмотрела торжествующе и радостно. «Решила!» кивнула она головой.

Занька вертелся, как на раскаленных углях. Задачу

он сделал очень быстро, а сейчас ему хотелось подсказать Чешуйке, который пыхтел, ковырял в носу, грыз карандаш и что-то мазал в тетради.

Ясно, задача не выходила. Но Марья Павловна стояла рядом, и подсказать не удавалось.

У Мартышки закапали слезы. Она никак не могла вспомнить, сколько будет семью девять.

— Шестьдесят пять, шестьдесят восемь… — шептала она. — Нет, не то!

Половина ребят сдали контрольную и вышли из класса. Вот и Эмма с Сорокой положили тетради. Зоя в последний раз проверяла задачу. Вдруг она услышала шопот.

— Сколько семью девять? — спрашивала вспотевшая, несчастная Мартышка.

Зоя начертила в воздухе огромные «шесть» и «три». Мартышка закивала, засмеялась от радости. Через пять минут она тоже сдала тетрадь и вместе с Зоей вылетела в коридор.

Перед звонком вышел запаренный Чешуйка.

— Ну что, ну что, Чешуйка? — подскочил Занька.

— Чуть не засыпался.

— Эх ты чудило! Ты почему ноль-то не снес? Уж я тебе показывал, показывал знаками, а он не видит!

— Да я и забыл про ноль. А потом вспомнил и вышло.

— А у меня никак не делится. Смотрю, а я вместо пяти два написала.

— А мне Зоя подсказала, — радовалась Мартышка.

— Кто еще остался, Чешуйка?

— Тройка пыхтит. Он там чего-то напутал. Да еще Лерман, бедняга.

За контрольную Зоя получила «отлично». С сияющими глазами она показала тетрадь Тонечке.

— Умница, Зоечка, слово держишь. Я говорила, стоит только позаниматься, — сказала Тонечка просто и серьезно, как старший товарищ.

Глава тринадцатая

Занятая радостными мыслями, Зоя совсем забыла о мачехе. Зато Чешуйка и Занька часами терпеливо рыскали по парку и измеряли веревочкой попадающиеся следы, но подозрительная женщина не приходила.

Однажды Занька строгал брусок в мастерской. Он обсыпался опилками и утопал в ворохе пахучих стружек. Кто-то засвистел пронзительно, тревожно. Занька кинулся к окну. Чешуйка размахивал руками. Занька отбросил брусок и рубанок, выскочил в окно и помчался, соря стружками.

Чешуйка потащил его в чащу.

— Выследил! Она из живого уголка вышла. Только бы не упустить!

Они чуть не сбили с ног маленькую первоклассницу Лялю. Она несла птицам чашечку с коноплей.

— Ой! — испуганно вскрикнула Ляля, рассыпав зерна.

Но ребята мчались дальше, как резвые кони. Ляля вздохнула, собрала коноплю и пошла в живой уголок. Ее две птички сидели в отдельной клетке скучные и нахохленные. Они не прыгали по жердочкам и не стали клевать коноплю.

— Бедные, — сказала Ляля, — вам, наверное, погулять хочется.