Школа ведьмовства №13. Сладкий запах проклятия

Шавлюк Светлана

Вот же… одним словом деревня. Такого напридумывали, что страшно становится. Вдруг завтра проснусь, а уже замужем и у меня семеро по лавкам? Сначала хотела возмутиться, а потом только головой покачала. Сплетни — они такие… сплетни. Чем больше буду возмущаться и отрицать все, тем большими подробностями будет обрастать невероятная история. И плевать, что выдуманная. У меня ни с одним, ни с другим Покровским ничего пока нет.

Подумала и осеклась. Пока. Даже в мыслях я уже сомневаюсь. Плохой, плохой знак.

Глава 16

Глава 16

Перечень злодеяний, которые могли привести к страшным последствиям, нам также пообещали дать на следующем занятии. Я вышла из кабинета в глубокой задумчивости. С одной стороны, меня переполняла радость от того, что я оказалась в этом мире. Здесь все дышало жизнью, она здесь была пусть немного неудобной из-за отсутствия душа,

туалета, телевидения и интернета, но, тем не менее, жизнь здесь была яркой, настоящей, насыщенной, какой-то… полноценной. Наверное, именно это имели в виду учителя, когда говорили о том, что мы принадлежим этому миру, а тот — нам чужд. Здесь моя жизнь, по ощущениям, впервые стала полной. С другой стороны, я чувствовала страх перед неизведанным. Сколько, сколько еще мне предстоит пережить потрясений подобно тому, которое коснулось меня сегодня? Сколько раз еще сердце собьется с размеренного ритма, когда я осознаю, что кому-то из близких грозит опасность, кому-то из них необходима помощь? Но я вдруг отчетливо поняла, что, сколько бы раз я не замирала от страха, лучше знать опасность в лицо и пытаться ее предотвратить, чем пребывать в счастливом неведении, пока дорогие сердцу люди будут страдать. Значит, мне нужно учиться, учиться и еще раз учиться.

Кто-то подхватил меня под локотки, заставляя остановиться и вскинуть голову. Так глубоко погрузилась в себя, что ничего вокруг не замечала, вот и угодила, как обычно, прямо к Раду в руки.

— Моя птичка ничего вокруг не замечает, что случилось?

Заглянула в его волнующие глаза со светлыми переливами и почувствовала, как щеки обжигает румянец. Вчерашний вечер, неловкое прощание… Я половину ночи не могла сомкнуть глаз, переживая снова и снова минуты сладких переживаний. А утром встала с полной уверенностью, что так дальше продолжаться не может, и нужно четко сказать свое «нет», глядя в глаза этому змею-искусителю. И вот стою я перед ним, а весь мой воинственный настрой пропал под этим ласковым взглядом, слово «нет» застряло где-то в горле, когда я увидела мягкую улыбку Рада, а от его пальцев, которые держали мои локти, вверх к плечам бегут мурашки теплой волной. Осталось только белый флаг вывесить и контрибуцию выплатить в виде собственного тела в знак поражения. Мысленно застонала, но видимо, скрыть своего разочарования не смогла. А Рад это разочарование принял на свой счет. Ну надо же какие мы мнительные.

— Это из-за меня? — он стыдливо опустил взгляд. — Я снова нарушил обещание вчера. Не сдержался. Прости, Мила. Но так хотелось коснуться твоей кожи, мягкой, нежной, — его руки спустились к запястьям и прошлись в невесомом поглаживании до самых плеч, где и замерли.

— Рад, — выдохнула я, сердце отбивало дробь, а слова этого ловеласа густым туманом опутывали разум, в котором завяз весь мыслительный процесс, — я об учебе задумалась. Ты не при чем.

Он вскинул голову, его взгляд прояснился, в глазах искрами заиграли бесенята, а я дала себе мысленный подзатыльник за чрезмерную честность. Нет бы соврать, сказать: «Да-да Рад, ты был излишне настойчив, ай-яй-яй тебе за это, моя честь поругана, чувствую себя оскорбленной, бла-бла-бла, убери руки, подлый соблазнитель юных доверчивых девушек». И все, проблема решена. Но нет, Мила, ты виртуозно усложняешь себе жизнь своими силами. С такими умениями мне и врагов не надо, я сама себя рано или поздно угроблю.

— Значит, — ох же блин, опять эти бархатные нотки в голосе, легкая хрипотца, от которой что-то сжимается от предвкушения в груди, и голова идет кругом, — я могу рассчитывать на новую встречу, может быть даже сегодня.

«Да!» — радостно встрепенулось сердце.

— Нет, — выдала я, пока еще сохранила остатки разума. А увидев, как опустились плечи Рада, как померкла его улыбка, и потухли искры в глазах, стушевалась, — э-э, хм, у меня это, уроки, — потрясла перед его лицом своей тетрадью. — Готовиться надо, в общем. Вот. Не получится сегодня. В другой раз, — опять ляпнула, не подумав, последнюю фразу и мысленно застонала.

— А давай я помогу? — встрепенулся Рад, который не собирался сдаваться. Правду сказала Златка, для него отказ, как красная тряпка в руках тореадора для быка — только сильнее раздражает и побуждает к действию. — Я в травах не силен, а в остальном, хорошо учусь, и тебе помогу.

— Нет-нет, я справляюсь, просто сегодня надо кое-что доделать. Вечер занят. А сейчас у меня урок, — аккуратно выпуталась из его рук, которые до сих пор лежали на моих плечах, — извини, тороплюсь.

— Буду ждать встречи, моя птичка, — он подхватил мою руку, поцеловал пальчики, отчего их словно искрами обожгло. Я вздрогнула и отвела взгляд, чтобы скрыть свое смятение. Смущение скрыть не удалось. Наверное, я была краснее помидоров, которые сегодня утром в корзине тащила куда-то Марья Федоровна.

Излишне

резко выдернула свою руку из его захвата и сбежала. И только дойдя до нужного кабинета, смогла перевести дыхание. Так больше продолжаться не может. Нужно с этим что-то делать. Только что делать, если как бы я ни старалась, а все равно умудрилась влюбиться в этого оболтуса?

занятие проходило в кабинете, окна которого выходили прямо на внутренний дворик. В центре возвышалось заколдованное дерево, ветви под тяжестью зелени клонились к земле, и лишь мелкие веточки неуклюже топорщились вверх. Я сидела у окна, отчего все занятие могла наблюдать за происходящим на улице. В руках был маленький кусочек ткани, на столе передо мной листок с нарисованным символом, а рядом подушечка с воткнутой иглой и несколько катушек с нитями. Занятие по обережной вышивке напоминали мне земные уроки труда. Так же все вокруг шили и тихо болтали. Отличное время для того, чтобы отдохнуть и подумать. Вдела в узкое ушко иглы красную нитку, бросила внимательный взгляд на выданный символ. Мне достался молвинец. Пригляделась. Этот знак напоминал переплетение двух Коловратов. Еще ребенком, увидев у бабушки изображение этой свастики, была крайне возмущена и предъявила бабуле претензии, решив, что она, как потомок (а я была в этом уверена) великого народа, победившего Гитлера огромной ценой, просто не имеет никакого морального права даже хранить в своем доме изображение фашисткой символики. И ее ненормальная реакция в форме мягкого смеха поразила меня даже больше, чем сама свастика, изображенная в красном цвете. Только потом, бабушка рассказала, что знак этот выдуман совсем не немецкими фашистами, а создан задолго до них. Свастика была символом благополучия, движения жизни и солнца. Изначально было так, и никаких дурных мыслей у язычников этот знак не вызывал. А уже потом, много позже, с Гитлеровской Германией этот светлый символ стал ассоциироваться с ужасными деяниями и кровопролитной войной.

А теперь я и сама, без труда запомнив рисунок, стежок за стежком вышивала на серой ткани аккуратный символ — молвинец. Еще на прошлом занятии по обережной вышивке нам рассказали, что этот красивый, замысловатый знак, состоящий из переплетающихся Коловратов, оберегал своего носителя от дурного слова. От порчи, сглаза и даже проклятий. В нашем мире считают, что есть закон бумеранга, который возвращает людям, как хорошее, так и плохое. Что-то вроде высшей справедливости и природного равновесия. Здесь же люди верили, что молвинец работает примерно также. Отражает злые слова и пожелания, возвращая их хозяину. Так что, этот знак зачастую можно было увидеть на одеждах или в виде вырезанных деревянных или выплавленных металлических подвесок.

Я задумчиво бросала взгляды то в окно, то на свою работу. И даже не сразу заметила, что каждый раз, глядя в окно, взгляд находит одну и ту же фигуру. Светловолосый парень в темно-коричневом свитере. Ведьмак стоит у дерева и смотрит куда-то в самую гущу листвы. Я просто смотрела на него, ни о чем не думая. Скользила взглядом, наверное, даже сквозь него, не задумываясь над тем, почему он привлекает мое внимание. До тех пор, пока он не обернулся и не взглянул прямо на меня. Его глаза засветились каким-то потусторонним магическим светом, отчего по спине понеслись мурашки. Руки похолодели, и от неожиданности я с силой воткнула иголку в свой палец. Взвыла, засунула палец в рот и слизнула капельку крови, выступившую на подушечке. Дурная привычка, я всегда так делала, когда ранила себя при шитье. Бросила злой взгляд на парня. Злой и осознанный. Прищурилась и поняла, что этот гад еще и улыбается. И улыбка такая знакомая. Мне даже напрягаться не пришлось, чтобы вспомнить, кому она принадлежит. Покровский. Старший. А он еще и поклон мне отвесил. Издевательский. Вот же семейка! Один другого краше и ехиднее. И за что мне такое «счастье» привалило? Где я так нагрешила? Хотя… хорошо, что он здесь, в школе. Надеюсь, не уйдет никуда, и мне удастся вернуть ему куртку. Желательно без лишних глаз. А то и без того, судя по всему, слухи ходят такие, что хоть сквозь землю проваливайся.

Теперь взгляды, которые я бросала в окно, были вполне осознанными. И мысленно я просила только об одном: «Не уходи. Пожалуйста. Стой на месте. Искать потом тебя по всей территории не очень хочется». Да и Стас, словно почувствовал мое настроение, обернулся к окну уже всем телом, сложил руки на груди и все оставшееся время сверлил меня взглядом, чем несказанно нервировал. А еще я старалась скорее закончить свой символ. Быстро, но качественно. Сухонькая старушка, которая вела у нас занятия по обережной вышивке, только с виду казалась божьим одуванчиком. Цепкий ястребиный взгляд, который придирчиво осматривал каждую работу, насмерть убивал этот мягкий и безобидный образ. Так что, сжав губы, доделала свою работу, осталась ею довольна и поспешила к учителю, чтобы выскочить во двор еще до сигнала об окончании урока.