Школа волшебства и другие истории
Шрифт:
Погрузившись в думы, Вашабль потопал по дорожке и вышел на широкий луг, усыпанный прекрасными цветами. Он уселся в траву и принялся смотреть на пчелу, деловито перелетавшую с лепестка на лепесток.
— Послушай-ка… — обратился к ней Вашабль, — я хотел бы задать вопрос…
— Нет времени, нет времени! — прожужжала пчела и торопливо полетела к следующему бутону.
— Ты, верно, знаешь, для чего существуешь? — спросил Вашабль.
— Само собой разумеется! — сказала пчела. — Это заучиваешь еще с пеленок. Существуешь для того,
— Быть прилежным? — удивился Вашабль. — А как это?
— Быть прилежным значит все время быть при деле, то есть постоянно трудиться и никогда не лодырничать, понимаешь?
— Не-е, — ответил Вашабль. Тут пчела пришла в негодование:
— У меня нет времени на пустую болтовню! Не мешай мне работать, а лучше топай отсюда поскорее, пока я тебя не ужалила.
Мишка не стал искушать судьбу и поспешил уйти подобру-поздорову.
Посреди луга расстилалось небесно-голубое озеро. По его искрящейся на солнце поверхности величаво плыл лебедь с великолепным белоснежным оперением.
— Какой ты, право, красивый, — восхищенно промолвил Вашабль.
— Я знаю, — небрежно обронил в ответ лебедь и расправил крылья, которые теперь стали похожи на наполненные ветром паруса.
— А для чего ты существуешь? — поинтересовался Вашабль.
— Что за нелепый вопрос! — протянул лебедь. — Смыслом бытия является красота. Что же еще? — И он с удовлетворением поглядел на собственное отражение в воде. — Я воплощаю этот идеал. А ты?
Вашабль бросил взгляд на свое отражение и честно признался:
— Не-е.
— Ну вот видишь, — заключил лебедь, — в таком случае ты и в самом деле лишний на белом свете.
И с этими словами он снова принялся описывать круги по озерной глади и больше не удостоил старого плюшевого мишку даже взгляда.
На противоположном берегу озера начинался лес, и Вашабль направился туда. Через некоторое время он встретил птицу, которая сидела на ветке и кричала «ку-ку», «ку-ку».
— Что ты тут делаешь? — спросил ее Вашабль.
— Я считаю, — ответила кукушка. — Шестьдесят пять… шестьдесят шесть… шестьдесят семь…
— А что ты считаешь?
— Я считаю все, что существует: деревья, листья, еловые иголки, дни, часы и так далее. Шестьдесят восемь… шестьдесят девять… семьдесят…
— В этом есть какой-то смысл? — поинтересовался Вашабль.
— Еще бы! — воскликнула кукушка. — Мир — это число.
Реально только то, что поддается счету. То же, что нельзя посчитать, не существует.
— Ах, — с надеждой произнес Вашабль, — может, ты и меня посчитаешь?
— С удовольствием, — согласилась кукушка. — Постройся, пожалуйста, в шеренгу.
— Я не могу, — признался Вашабль. — Я это только я.
— Значит, ты не считаешься. — Кукушка вспорхнула с ветки и улетела.
Издалека донеслось, как она снова принялась считать, бог его знает
Старый плюшевый мишка забрался в самую глубину леса, который становился все гуще, все темнее. Лианы и другие вьющиеся растения, названий которых он не знал, свисали с деревьев до земли, преграждая ему путь. Вокруг простирались исполинские джунгли.
Высоко над головой Вашабля с ветки на ветку с пронзительным визгом скакала, горланя и кувыркаясь, стая обезьян.
Завидев игрушечного медведя, обезьяны тотчас же смолкли. Вожак стаи спустился с дерева и встал перед ним в боевую стойку.
— Ты что здесь ищешь? — спросил он, оскалив зубы.
— Простите за беспокойство, — вежливо ответил Вашабль, — я только ищу кого-нибудь, кто может сказать мне, для чего такие, как я, существуют.
Обезьяны принялись галдеть, перебивая друг друга:
— Он хочет знать, для чего существует, он хочет знать, для чего существует!..
— Цыц! — гаркнул вожак стаи, оскалив зубы. И когда снова воцарилась тишина, произнес: — Единственная цель бытия состоит в том, чтобы что-нибудь основать: союз, клуб, комитет или партию, то есть какое-нибудь сообщество. Мы, во всяком случае, только этим и заняты.
— Почему? — спросил Вашабль.
— Потому что важно, — объяснил вожак, — чтобы кто-то командовал, а остальные подчинялись. В противном случае все пойдет кувырком. Каждый должен занимать в обществе свое, определенное место, иначе грош ему цена. Ты умеешь командовать или подчиняться?
— Не-е, — покачал головой Вашабль.
— Тогда ты не можешь к нам присоединиться! — воскликнул вожак стаи, и все обезьяны бурно поддержали его, принявшись швырять в старого плюшевого мишку всем, что подвернулось им под руку.
И медвежонок торопливо потопал дальше.
Сразу за джунглями начиналась широкая степь, посреди которой стояли несколько слонов, увлеченных серьезным разговором. Лица их были мудры, а движения исполнены величайшего достоинства.
— Прошу прощения, — робко, но настойчиво обратился к ним Вашабль. — Не могли бы вы объяснить мне, для чего мы все существуем?
Слоны обступили плюшевого мишку со всех сторон и, наморщив лбы, посмотрели на него сверху вниз.
— Это, — произнес один из них, — очень глубокий вопрос. Мы уже довольно долго над ним размышляем.
— Ну и?… — нетерпеливо спросил Вашабль. — Удалось вам найти на него ответ?
— Глубокие вопросы надлежит продумывать основательно, — заметил второй. — Не следует делать скоропалительных выводов. Смысл бытия заключается в том, чтобы размышлять о смысле бытия.
— Но ведь это, — озадаченно протянул Вашабль, — может продолжаться целую вечность. Не знаю, протяну ли я столько…
— В конце концов, — подал голос третий слон, — подобно всем живым существам, ты обладаешь вечной душой, не так ли? Или внутри тебя что-то другое?